Князь Евгений Николаевич Трубецкой – философ, богослов, христианин

Ранее обращавшийся преимущественно к рассмотрению чисто философских проблем в мировоззрении Е. Н. Трубецкого И.И.Евлампиев в статье «Проблема соединения земного и божественного в философском творчестве Е. Н. Трубецкого» справедливо пытается обращением к экклезиологическим взглядам философа в сравнении с аналогичными взглядами В.С.Соловьева указать на взаимозависимость философии Е. Н. Трубецкого и его богословских и даже церковно-исторических воззрений. Подобный подход представляется наиболее соответствующим глубинным духовным интенциям, определявшим миросозерцание Е. Н. Трубецкого.

СтатьяА.Н.Круглова «Философия Канта в исследовании Е. Н. Трубецкого» представляет собой, пожалуй, один из наиболее успешных опытов изложения не только критики Е. Н. Трубецким гносеологии И.Канта и неокантианства, но и его собственной гносеологии, которая при определенной ее обусловленностью традицией классического немецкого идеализма отличалась очевидной оригинальностью.

В статьях О.М.Седых «О работе Е. Н. Трубецкого «Иное царство и его искатели в русской народной сказке» и И.Н.Гаврюшина «Е. Н. Трубецкой и Б.П.Вышеславцев о русской сказке: опыт сопоставления» предпринимается одна из первых серьезных попыток оценки творчества Е. Н. Трубецкого не как философа и богослова, но как культуролога на основе рассмотрения его поздних работ, сейчас весьма широко известных, но с точки зрения их значения как первых опытов христианской культурологии в России до сих пор не оцененных.

Наряду со статьями в данной книге содержатся составленные одним из ее редакторов С.М.Половинкиным «Хроника жизни и творчества кн. Е. Н. Трубецкого», «Библиография трудов Е. Н. Трубецкого» и «Избранная библиография работ о Е. Н. Трубецком». Однако наиболее полным жизнеописанием Е. Н. Трубецкого к настоящему времени остается вышедшая в 2010г. книга С.М.Половинкина «Князь Е. Н. Трубецкой. Жизненный и творческий путь: Биография».

Глава первая Гносеология как философское введение в религиозное мировоззрение Е. Н. Трубецкого

Интуиция Безусловного Всеединства в качестве основополагающей предпосылки гносеологии Е. Н. Трубецкого

Отличительной чертой философского мировоззрения Е. Н. Трубецкого, проявлявшейся в самых разнообразных сторонах его творчества, следует признать глубокое доверие философа к возможностям человеческого разума, обусловленное четким осознанием границ рационального познания в принципе. Исходя из этой особенности своего мировоззрения, Е. Н. Трубецкой стремился прежде всего рационально сформулировать те изначальные, не разумом открытые, но разуму данные предпосылки, которые, по мнению философа, обусловливают всякое проявление рационального мышления, и осознание которых должно позволить философской мысли благополучно пройти между Сциллой обольщенного рассудочным познанием рационализма и Харибдой отрешившегося от разума иррационализма.

Подчеркнув неустранимое даже в эмпирической гносеологии свойство познавательных суждений облекаться в форму безусловности и всеобщности[55], Е. Н. Трубецкой обращается к рассмотрению одного из первичных и, в то же время, основополагающих познавательных суждений – суждения «Я есмь», фиксирующего наличность факта нашего самосознания. «Кажущаяся «простота» нашего акта самосознания, – пишет Е. Н. Трубецкой, – на самом деле есть только видимость. Внимательная рефлексия обнаруживает здесь не простой, сложный тройственный акт, а именно:

1. Что бы ни полагалось нами вообще, безусловное всегда необходимо предполагается. В этом заключается основной закон, – форма нашей мысли, ее a priori… Я не мог бы отличить одни мои мысли и представления как истинные от других как ложных, если бы раньше всякого представления я не предполагал, что нечто истинно или нечто есть безусловно; это безусловно есть, хотя бы и меня не было: только в этом предположении самое мое я приобретает достоверность…

2. Тем самым стало быть наше «я» полагается как другое по отношению к Безусловному. Без этого противоположения не было бы самого акта нашего самосознания. Ибо в нашем самосознании есть в одно и то же время и утверждения нашего «я» и выход за его пределы… Мое «я» есть только представление, неизбежно сопровождающее все мои представления: оно существует за его пределами, ибо оно положено как сущее в Безусловном.