Князь Евгений Петрович Оболенский

– «Князь, ты увлекаешься страстью, ты можешь сделаться преступником, но я употреблю все средства спасти тебя.

«Пожалуйста, обо мне не заботься; твои старания будут напрасны. Я не завишу от самого себя и составляю малейшее звено огромной цепи. Не отваживайся слабой рукой остановить сильную машину; она измелет тебя в куски.

– «Пусть я погибну, князь, но может быть раздробленные члены мои засорят колеса и остановят их движение! Так, я решился принести себя в дань моему долгу и еслги умру, то умру чист и счастлив.

Оболенский быстро взглянул на Ростовцева и, несколько помолчав, сказал:

«Яков, не губи себя, я предугадываю твое намерение.

«Князь, друг мой, скажи лучше: не будем губить себя и остановимся каждый на своем месте».

В это время за Оболенским прислал генерал Бистром и, уходя, Оболенский сказал Ростовцеву:

«Наш разговор не докончен, мы возобновим его в другое время.

«Дай Бог, чтобы конец был лучше начала», – отвечал Ростовцев, и затем оба собеседника разошлись.

«После сего, – продолжает Ростовцев, – я несколько раз старался возобновить наш разговор, но нам мешался виделся с Рылеевым, который говорил со мной в том же духе. Я видел также барона Штейнгеля, знал, что он был недоволен покойным государем, но никогда не думал, чтобы он был заодно с Рылеевым и Оболенским.

«10-го декабря утром Оболенский пришел ко мне. После разговоров по делам канцелярии, я ему сказал: «Оболенский, кончим наш разговор; тех же ли ты мыслей, как и вчера?

«Любезный друг, не принимай слов за дело. Все пустяки! Бог милостив, ничего не будет!

«По крайней мере, скажи, на чем основали вы ваши планы?

«Я не имею права открыть тебе это.

«Евгений, Евгений, ты лицемеришь! что-то мрачное тяготит тебя; но я спасу тебя против твоей воли, выполню обязанность доброго гражданина и сегодня же предуведомлю Николая Павловича о возмущении. Будет-ли оно или нет, но я сделаю свое дело.

«Как ты малодушен! Как друг, уверяю тебя, что все будет мирно и благополучно, а этим ты погубишь себя.

«Пусть так, но я исполню долг свой; ежели погибну, то погибну один, а располагать самим собой я имею полное право.

«Любезный друг, я не пророк, но пророчу тебе крепость и тогда, – прибавил он, смеючись, – ты принудишь меня идти освобождать тебя.

«Мой друг, ежели бы ты мне пророчил и смерть, то и это бы меня не остановило».

Оболенский обнял Ростовцева и сказал: «Яков, Яков, ты еще молод и пылок! Как тебе не стыдно дурачиться. Даю тебе слово, что ничего не будет».

В тот же день на разводе Ростовцев тщетно искал встретить великого князя Николая Павловича наедине. По возвращении Оболенский спросил своего товарища, смеясь, видел-ли он великого князя, придав всему вид шутки.

После этого разговор о таинственном предприятии более не возобновлялся между приятелями. Но 12-го декабря, в 4 часа пополудни, Ростовцев, зайдя к князю Оболенскому, к крайнему своему удивлению, нашел у него человек 20 офицеров разных гвардейских полков, чего прежде никогда не случалось. Между ними был и Рылеев. «Они говорили друг с другом шопотом и приметно смешались, когда я вошел», – пишет Ростовцев.

В тот же день Ростовцев написал и отнес Николаю Павловичу то письмо, о котором мы говорили выше.

На другой день Ростовцев взял с собою копию своего письма к великому князю и пришел к Оболенскому.

По рассказу Ростовцева, Оболенский был в кабинете своем с Рылеевым. «Вошедши в комнату, – рассказывает он, – я сказал им: «господа, я имею сильные подозрения, что вы намереваетесь действовать против правительства; дай Бог, чтобы подозрения эти были неосновательны. Но я исполнил свой долг. Я вчера был у великого князя. Все меры против возмущения будут приняты, и ваши покушения будут тщетны. Вас не знают. Будьте верны своему долгу и вы будете спасены». Тут я им отдал письмо и разговор мой (с великим князем), и Рылеев зачал читать оные вслух. Оба они побледнели и чрезвычайно смешались. По окончании чтения Оболенский сказал мне:

«С чего ты взял, что мы хотим действовать? Ты употребил во зло мою доверенность и изменил моей к тебе дружбе. Великий князь знает наперечет всех нас, либералов, и мало-помалу искоренит нас. Но ты должен погибнуть прежде всех и будешь первою жертвою!

«Оболенский, если ты почитаешь себя в праве мстить мне, то отмсти теперь.

«Рылеев бросился мне на шею и сказал.

«Нет, Оболенский, Ростовцев не виноват, что различного с нами образа мыслей. Не спорю, что он изменил твоей доверенности, но какое право имел ты быть с ним излишне откровенным? Он действовал по долгу своей совести, жертвовал жизнью, идя к великому князю, вновь жертвует жизнью, придя к нам. Ты должен обнять его, как благородного человека.

«Оболенский обнял меня и сказал:

«Да, я обнимаю его и желал бы задушить в моих объятиях.

«Я им сказал:

«Господа, я оставляю у вас мои документы; молю вас, употребите их в свою пользу! В них видите вы великую душу будущего государя; она вам порукою за его царствование».