Княжья Печать

– Отец!– Аким рядом ежился, будто от холода, зябко поводя плечами. Он много раз убивал, но такой жестокости еще не видел, чтобы человека, да заживо зажарить…На такое и Мамоновы слуги не способны. Устим утихал. Его тело медленно горело, оставив после себя сладкий запах пряного дыма. – Зачем?

– Чем меньше людей знает о пропажи печати, тем лучше, сынок!– потрепал его по плечу отец, отходя в сторону и туша факел во влажной земле.

– Но…

– Ты думаешь, Устим поступил бы иначе?– нахмурился Прохор, поймав осуждающий взгляд паренька.

– Я…

– Знай, сын, если бы мы попали в руки этого головореза, то мы бы мечтали бы о его нынешней участи…

– Неужели?

– Немедленно искать Печать!– рявкнул Прохор, давая ощутимый подзатыльник Акиму.– У нас очень мало времени…

13

Борис ворочался с боку на бок с самого позднего вечера, когда первый раз попытался заснуть. Сон не шел. Мысли в голове путались, сбиваясь в кучу, мешая сосредоточиться. Как там Прохор? Ни мало ли людей с собой взял? Напал ли уже на след Печати или хотя бы Рогвольда? Почему до сих пор не шлет от себя никаких вестей?

Со вздохом молодой владыка Стибора встал с кровати и потер отяжелевшие от постоянного недосыпа виски. Напиться? В темноте на ощупь пробрался к столику с винами. Открыл графин и короткими глотками опорожнил почти половину. От проблем не убежишь! За бутылкой хорошего Агейского не спрячешься. Наследник Великого князя отставил початый сосуд и чиркнул кресалом. Маленький дрожащий огонек вспыхнул на кончике парафиновой свечки. Раз не спится, то придется работать. Тем более стол был завален бумагами, требующих княжеского догляду по самый высокий подсвечник. Ну что ж…Предстоит, видимо, еще одна бессонная ночь… Борис присел за стол, взяв в руки первое прошение: «Дьяк Василий бьет челом…Прошу помощи в разрешении долгового спора в отношении купца Анисима…Купец Анисим двадцатого серпня сего года занял у дьяка Василия под залог своей лошади десять гривенников…До сей поры денег…»

В долговую яму…Коротко начертал размашистым почерком Борис. Отложив бумагу в сторону. Так, что тут у нас дальше…

– Батюшка! Заступник наш!– в дверь отчаянно забарабанили, и за ней владыка Стибора с удивлением разобрал голос того самого дьяка Василия, дело которого только что разбирал. С удивлением посмотрел в окно, где все еще серебрились на темно синем небосклоне россыпи звезд. С ума они, что ли посходили там? Недовольно хмыкнув, отпер дверь, впуская дьяка с очумевшими глазами.

– Батюшки свят!– с придыханием пробормотал он, проскочив в светлицу. Его седые редкие волосы были растрепаны, неубраны, сам он был в том же исподнем, что и Борис. Видно, что подняли и его с постели срочным сообщением. Произошло что? Война? Сердце заныло в боку от нехорошего предчувствия.

– Василий?– приподнял тонкую бровь Борис в немом вопросе.

– Беда, князь!– с придыханием затараторил дьячок, к неудовольствию самого владыки Стибора опустив титул Великий.– Беда пришла!

– Да рассказывай толком!– разозлено бросил Борис, присаживаясь за стол.– Чего стряслось среди ночи у нас?

– да не у нас, батюшка! А у наших поданных…Ой, беда…Беда…– всплеснул руками Василий.

– Говори, шельма этакая!– рявкнул наследник, стукнув кулаком по столу, прервав, наконец, горестные стенания своего дьячка.

– Князь Корней только что с супругой и детьми прибыли. С ними дружинник Глеб и несколько заводных лошадей. Ой, беда…

– Корней? – нахмурился Борис. Он прекрасно знал своего крестного. Тактичного, спокойного, верного рыцаря, долгое время служившего верой и правдой отцу. Повелитель Агеи редко выбирался на материк из своего прекрасного райского уголка, предпочитая наслаждаться покоем, чистым воздухом и бегом легких волн. Тамара – его жена, вообще не склонна была выезжать из княжества. Только что-то ужасное могло заставить их покинуть страну.

– Говори!– немедленно потребовал Борис, побледнев.

– Стража на воротах доложила о них,– путано начал рассказывать дьячок,– я спросонья даже не поверил. Чего князю Корнею делать в наших местах? Тем более ночью? Но все ж решил проверить. Все ж в неспокойное время живем. Зло по всему материку просыпается, крови требует…– тут Василий сделал паузу, надеясь на похвалу за ответственность и находчивость, но Борис молчал, уперев злой взгляд в дубовый письменный стол.– пришел к городским воротам, глядь, а там, и правда, Корней! А с ним жинка его, да пострелята мал мала меньше…Я сразу к вам, а их велел впустить, накормить и обогреть, ибо с дороги они, устали, наверное…

– И что Корней сказал?– насторожился Борис, чувствуя, как нехорошее предчувствие одолевает его все сильнее.

– Сказал, что говорить будет только с наследником, но…

– Что но, Василий, говори!

– Вид у него был, конечно, краше в гроб кладут. Видать сутки гнал почти без остановки, да и барыня бледная, как смерть. Детишки испуганные, глазками хлопают…