Княжич, князь

– И опять не ведаешь, значит. Ладно. На сегодня всё, мастер Витигост, – сказал настоятель, поднимаясь. – Поздно уже, отдыхай как получится. Вечерю сюда подадут – уж не взыщи, что с опозданием трапезничать станешь. А по нужде в дверь стучи да зови негромко: братия рядом, выведут.

Выйдя во двор, остановился, устало повел плечами. Обронил, ни к кому не обращаясь:

– Такие вот дела…

– Придется ждать, когда княжич проснется, – подал голос брат Илия. – Очень странно все это, отче.

– О странностях-то, разумеется, поразмыслим. И поразмыслим непременно. Да вот только в понимании пока дальше нисколько не продвинемся… – отец Варнава опустил глаза и принялся рассеянно вертеть в пальцах свой посох. Из недолгой задумчивости его вывели звук торопливых шагов и голос из темноты:

– Отец игумен, ищут вас. У настоятельских палат спешный посланник из Гурова дожидается.

***

– Звали, отче?

С какой-то тяжестью, даже тяготой, отец Варнава поднялся с колен. Совершенно чужое, окаменелое лицо оборотилось от келейного иконостаса к Кириллу. Как будто сквозь него взглянули лишенные света глаза:

– Звал, княже… Входи…

– Что-что? Как… Как это – княже? О Господи… – он заледенел, остановившись на полушаге в дверном проеме. И окружающий, и внутренний миры стремительно изменяли какие-то жизненно важные основы своего прежнего устроения – невидимо, но неотвратимо и безвозвратно. – Отец – да? Отец?

– Он… тоже… – словно через силу выговорил настоятель. – Горе пришло к нам с тобою. Большое горе. И оно соделало тебя из княжича князем. Входи же, входи… Третьего дня посланник был от старосты Троицкого посада. В своем доме в Гурове убиты князь Иоанн, отец твой, жена его Евдоксия, мать твоя, и сын его Димитрий, брат твой старший.

Кирилл захлебнулся криком. Неловко и беспомощно прикрывшись ладонями, зарыдал в голос. Отец Варнава подался вперед; навстречу ему совсем по-детски раскинулись руки, обхватили судорожно, а залитое слезами лицо ударилось о кипарисовое настоятельское распятие на широкой груди.

– Боже мой… Боже мой… Мужайся, юный княже... А вместе с семьею твоею смерть приняли пятеро ратных да восемь душ дворовых и домашних людей. Тяжкое, страшное испытание попустил Господь. И тебе, сыне, и мне, грешному.

Он закрыл глаза, промолвил странным голосом:

– Господи… Дай сил донести крест сей…

– Как это случилось? – невнятно спросил Кирилл, не поднимая головы.

– Может, присядешь? Так лучше будет, правду говорю. И я тоже… Да сиди, не вставай – вот печаль, что это мое кресло! Какая разница сейчас-то.

Отец Варнава помолчал, глядя в пол. Потом продолжил отчужденно и как бы нехотя:

– Передаю суть донесения. С самим же письмом дозволю ознакомиться чуть позже. Итак. Рано утром староста постучал в ворота по делам общинным. Стучал долго – ему не отвечали. Тогда он забеспокоился, попросил помощника своего перелезть через ограду да изнутри калитку в воротах отворить. Тут же обнаружились тела стражей, после чего староста послал за своими людьми доверенными да охраною их поставил, чтобы не впускали никого. Затем сыскали прочих дворовых да ратных. Кого в жилищах своих, кого в местах служебных. Далее двери высадили, в дом вошли. Там уже все твои… находились. И ни на ком – ни ран смертных, ни следов иного насилия.

Кирилл отвернулся. Стесненно и неуклюже растер по щекам слезы:

– Отчего же они погибли?

– Похоже, были отравлены неведомым ядом. Деталей пока не знаю, предстоит выяснять. Посмотри-ка на меня, сыне. Вон в том углу на колышке – утиральник чистый. Воспользуйся, не смущайся ничем… Вестник говорил: лица у всех оставались мирными да покойными. Да и тела выглядели так, словно смерть не насильственною была, а своею, природною.

– А соседи, случайные перехожие?

– Никто ничего не видел и не слышал. Это очень часто бывает, к сожалению.

– Чужих, новых людей перед тем не примечали? Может, разговоры кто какие вел?

– Тоже пока не ведомо, да и когда было правды доискиваться? Староста тут же помощника своего отрядил, чтобы меня поскорее известить. Двух коней загнал он, всего лишь за четыре дня от Гурова до нас добрался.

– Получается, это случилось четыре дня назад…

– Нынче шестой день пошел. Почти сутки с половиною спал ты после дознания своего.

Кирилл свел брови:

– А что же дружина?

– Не понимаю тебя, княже.

– Отчего вестником не из дружины кто послан, а случайный человек?

– Разве помощник старосты – случайный человек? К тому же, в конце предыдущего дня обе сотни были отправлены в Белецк.

– Кем и зачем? Или почему?

– Узнаем и это в свое время.

– Я должен ехать, отче.

– Нет. Посланы уже мною в Гуров люди толковые. Всё, что надобно, выведают и сделают. А теперь опять в глаза мне посмотри. Обещаю: ни одно злодеяние, ни один даже умысел злой безнаказанными не останутся. Веришь? Вот и хорошо. Обо всем прочем пока попечение отложи. Обстоятельства таковы, что тебе непременно следует оставаться здесь да вместе со мною гостей поджидать.

Отец Варнава повел головой в сторону глиняной кружки на столике у окна:

– Выпей, яви милость. Отец Паисий настоятельно просил. Я к этой просьбе присоединяюсь.