Княжич, князь

– Так-так. Слыхал я о тебе, слыхал… – короткобородый оправил складки белой рубахи под кожаным ремешком и с легким поклоном протянул загорелую руку:

– А мое имя – Ратибор. Мира и блага, княже!

Полная довольства ухмылка на рожице за его спиной мгновенно сменилась оторопью. Прикрыв рот ладошкой, Видана сдавленно пискнула.

– Дочь мою именовать не стану – вижу, успели познакомиться, – с прежней невозмутимостью продолжал Ратибор. – Как там, в обители, – уже всё понемногу успокаивается?

– Э… Да. Помаленьку.

– Вот и хорошо. Поклон от меня игумену Варнаве.

Кирилл ответно приложил руку к груди. Поколебался, не зная, как быть дальше. Круто развернулся и потопал восвояси, с каждым шагом всё полнее и полнее чувствуя себя дураком. Сзади его стало нагонять частое шлепанье босых ступней:

– Эй, княже, погоди! Эй, Ягдар!

Он молча обернулся.

– Ты это… Не серчай на меня, а? – настороженный голубой глаз зыркнул на него исподлобья. Маленькие исцарапанные руки беспокойно затеребили подол белого с алой оторочкой сарафана.

Кирилл набрал воздуху в грудь, чтобы ответить поосновательнее, но неожиданно для себя самого рассмеялся:

– Да ну тебя!

***

Увидев мокрого с головы до ног Кирилла, брат Лука охнул, захлопал ладонями по бокам и закудахтал растерянно:

– Охти, брате-княже! Да как же это так? Да что ж приключилось-то?

– Что-что… Оступился на берегу, в реку упал – вот и все приключение.

– Раздевайся и разувайся скорее! Исподнее такоже – долой. Потом к отцу Паисию сбегаю взять чего-нибудь лекарственного: как бы не простудиться тебе ненароком.

– Да угомонись ты, брат Лука. Откуда простуде явиться – лето на дворе, теплынь... Штанину стянуть помоги, окажи милость… Спасибо, брате. Правда, спасибо за заботу.

– Отец Паисий, знаешь ли, меня к ответу призовет по каждому чиху да оху твоему. Давай-ка разотру тебя хорошенько. Господи помилуй, а с руками-то что?

– О камни на дне ссадил, когда падал.

– Ну-ка погоди.

Рассеянно наблюдая, как брат Лука сноровисто, но бережно покрывает царапины мазью и пофыркивая от резкого запаха, Кирилл вспомнил с непривычным ощущением:

«У нее руки тоже все в царапинках были. А ладошки такие маленькие-маленькие…»

– Вот и всё, слава Богу. Теперь в одеяло закутайся, пока сухую перемену поднесу. Твое потом простирну скоренько да на солнышке развешу, к вечеру уже и высохнет.

Кирилл обернулся одеялом наподобие походного плаща и вышел следом за Лукой.

Примостившись в изголовье Залаты, сиделец нараспев читал вслух что-то из «Жизнеописаний Преславных Мужей».

– Как ты? – спросил Кирилл, наступив на краешек своего одеяния, которое тут же соскользнуло с него на пол. Он поспешил прикрыть наготу и вполголоса ругнулся – сиделец неодобрительно покачал головой.

– Ох и зудит всё под бронями этими, – пожаловался десятник, – просто спасу нет. Вот бы их с себя долой так же, как сейчас ты, княже (видимая часть его лица усмехнулась), да почесаться всласть!

– Оба всласть почешемся – впереди, нутром чую, целая куча всяческих дел ожидает.

– Я-то тебе в том какой помощник? Калека, лихо одноглазое.

– Хе! То не лихо, а выгода сугубая: из ручницы теперь целиться куда сподручнее станет.

– Шуткуешь, разутешить желаешь. Ну да… Отродясь не любил огненного боя, княже, не мое это. Мечник я – и по службе, и можно сказать, душою.

– Как по мне, то один из лучших, кого встречал. А может и лучший. Если в ученики к тебе напрошусь – примешь?

– За мёд речей твоих благодарствую. Только какой из меня наставник нынче? Половина, разве, от него осталась.

Кирилл хмыкнул:

– Значит, хотя бы половине того, что доселе умел, научить сможешь – и то хлеб!

Десятник прокашлялся, сказал изменившимся голосом:

– И еще раз поблагодарствую, княже. Я-то, вишь ли, хоть и простой ратник, да только всё разумею.

Неслышно вошедший послушник поставил что-то на полочку у двери:

– Отец Паисий передал. С просьбою принять поскорее. Для тебя, князь Ягдар, я в твоей келии оставил.

Он поклонился и, не поднимая головы, тут же вышел. Через малое время появился Лука с охапкой одежды да чем-то, замотанным в шерстяную ткань:

– Пойдем, брате-княже. Да поторопись, яви милость: тут у меня питье горячее, не дай Бог, простынет. А тебе, брат Сергий, – обратился он к сидельцу Залаты, – отец Паисий велел через четверть часа зайти. Не готово еще.

– Как это – не готово? – Кирилл недоуменно ткнул пальцем в сторону принесенного горлянчика на полке. – Так вот же оно! Только-только перед тобою от отца Паисия послушник…

Не договорив, замер и закончил потрясенно:

– Ах ты… Брат Лука! Здесь был чужой! Чужой! Зелья не касаться – он упоминал, что такое же и в моей келье оставлено!

Подхватив края одеяла, кинулся прочь из лечебницы. Под крыльцом остановился на миг, огляделся. На углу у столярных мастерских двое иноков в кожаных фартуках, сидя на корточках, чертили поочередно щепочками по земле и напористо убеждали в чем-то друг друга.

– Братия! – закричал им Кирилл. – Послушник от нас вышел только что – куда направился?

Мастеровые, подняв глаза, покосились на его облачение и отрицательно мотнули головами:

– Не приметили.