Княжна на продажу. Как дочерей русских государей меняли на мир и новые земли

Дело в том, что еще в 1788 году цесаревич Павел Петрович разработал новый закон о престолонаследии. До него этим вопросом вплотную занимался Петр I, и правнук решил внести коррективы. Он учел опыт XVIII века. И не желал его повторения.

В первую очередь, Павел исключил возможность назначать преемника. Именно этот момент породил череду дворцовых переворотов – все, в ком была кровь Романовых, в XVIII столетии имели равные права занимать престол. Фактически как у турецких Османов. Так что этот пункт можно считать самым разумным из всех: Павел упорядочил наследование по закону, и государство в любом случае не оставалось бы без преемника. Старший сын имел право получить корону после отца. За ним – его дети. И только потом, при отсутствии оных, – следующий по старшинству член семьи.

Но Павел внес важное уточнение – преимущественным правом на трон располагал мужчина. И его потомки. «Женская эпоха» в правлении на этом закончилась. Утверждают, что поправка была связана с обидой Павла на мать. Ведь Екатерина, занимавшая трон после свержения Петра III, должна была бы оставаться регентшей при малолетнем сыне. Но Екатерина провозгласила себя императрицей и правила не до совершеннолетия Павла (как происходило в европейских державах при схожей ситуации – Анна Австрийская была регентшей до пятнадцатилетия Людовика XIV, Бланка Кастильская – до взросления Людовика IX и впоследствии исполняла обязанности главы государства в его отсутствие), а до самой своей смерти.

Павел ввел и само понятие регентства. Наследник престола считался взрослым с шестнадцати лет. Все остальные представители императорской фамилии – с двадцати. Принимать власть имел право только человек, принадлежащий к православной церкви. Схожее уточнение есть в английских законах – там тоже монарх может быть единственно принадлежащим к англиканской церкви.

Отныне членам императорской семьи следовало тщательнее выбирать себе пару. Правами престолонаследия могли обладать потомки лишь тех Романовых, кто заключил равнородный союз. Таким образом, ни графского, ни княжеского происхождения не было достаточно, чтобы сочетаться браком с представителями правящей фамилии. Оттого второй союз государя Александра II с княжной Долгоруковой – морганатический, неравный. Об этом особенно следовало помнить тем, кто стоял к престолу слишком близко, – первому в очереди и его братьям. Жениться на прачке, как сделал Петр I, отныне русским великим князьям было запрещено. И даже если бы подобное произошло, то дети «нарушителя» никогда не смогли бы рассчитывать на очередь к трону.

Документы были подписаны и хранились в особом серебряном ларце, изготовленном датским ювелиром Иваром Венфельдом. Позже в него добавили письмо великого князя Константина Павловича с отказом от прав на трон (второй брат Александра был бездетен, да еще и вступил в неравнородный союз) и манифест о передаче престола следующему по старшинству, Николаю Павловичу.

Вот поэтому для великой княжны Марии Павловны подыскивали будущего мужа в соответствии с новыми установленными правилами. Родилась она в 1786-м и в брачный возраст вступила как раз к моменту восхождения на трон своего отца, Павла I.

Девочка-сорванец, да еще переболевшая оспой, была вовсе не самой прелестной жемчужиной среди своих сестер. Отмечали ее музыкальность, плавность движений во время танцев и незаурядный ум. Но император выделял Марию. Он распознал в ней твердость характера и силу воли, которых недоставало, по его мнению, старшему сыну. Для Марии он подобрал жениха в Саксен-Веймарском герцогстве. Дело в том, что правитель этих земель вполне подпадал под правила равнородности. Он был самовластным государем на своей территории, пусть и не с королевским титулом.