Читаем Князья Хаоса. Кровавый восход норвежского блэка полностью

Я был арестован и взят под стражу в сентябре 92-го. Допрашивали меня неколько раз. Первый — сразу вскоре после того как Викернес по какой-то причине заявил в главной газете Бергена что за поджогами церквей стоял "Чёрный Круг" и что он кое-что знает об "убийстве в Олимпийском парке". Я, естественно, ничего «копам» не сказал. Следующий раз мне довелось побеседовать со следователем в августе 93-го, после убийства Евронимуса, по поводу Барда Эйтуна и поджога церквей. Ничего касающегося этих дел я полиции опять же не рассказал. Когда взяли меня, все остальные уже дожидались меня в узилище, а Бард во всём сознался. Арестовали же я был потому, что меня заложили три разных парня из нашего круга. Сейчас, по прошествии времени, я понимаю, что основания для моего ареста были хлипкие. Но тогда я ещё понятия не имел о полиции, уголовном кодексе и всей этой херне. Я слишком доверял своему адвокату — это была моя первая ошибка. Пока я сидел в камере, «копы» нашли против меня более серьёзное обвинение. А главной моей ошибкой было то, что я пытался доказать свою непричастность ко всем делам которые мне «шили». Лучше всего, конечно, молчать как рыба. В итоге те объяснения, которые я пытался втереть «копам», оказались полным дерьмом и я решил сознаться. В некотором роде я сдался. Мои инстинкты подсказывали мне, что это был самый лучший выход из создавшейся ситуации, потому, что как казалось мне тогда, всё рано или поздно всё равно выяснится. Может быть, это было эгоистично с моей стороны, но я видел, как глубоко сидел Викернес в этом дерьме, а мне нужно было выбираться из него, и я хотел оказаться всё-таки на вершине лестницы.

Бард Эйтун

Как говорится, сколько верёвочке не виться… Как же случилось, что тебя всё-таки поймали?

Всё началось с убийства Ойстейна — это послужило толчком — он был убит так же, как тот гомосек, — множественными ножевыми ранениями. После этого «копы» начали допрашивать наших, слышали ли они об этом убийстве. Они допросили многих, некоторые раскололись и показали на меня.

Ты знаешь кто конкретно донес на тебя?

Подозреваю. Мне кажется, я даже знаю кто это был. Это были люди не нашего круга, а пришлые, сшивавшиеся вокруг тусовки, желавшие стать её членами. К сожалению, им стало известно то, что знать им вовсе не следовало. Они знали то, о чём не писали в газетах, поэтому «копам» не составило труда понять, что то, что они говорили было правдой.

И когда состоялось твоё первое знакомство с полицией?

Меня арестовали, когда я сидел и пил, поэтому я особо ничего не помню. Это произошло в Квикне, я пил у местного мотеля с какими-то чуваками, как завалились «копы» с ордером на мой арест и обыск моей квартиры. Проснулся я утром уже в полицейском участке в Осло и тут же понял за что меня взяли.

Что было на допросе?

Арестовали меня ночью, утром привезли в Осло, а днем меня допрашивал следователь. Он спросил меня знаю ли я, что ходят слухи будто я убил того гомика. Я, конечно же, сказал что ничего такого не знаю, ведать не ведаю. Но потом мой адвокат посоветовал мне сознаться в убийстве. Теперь я понимаю — это была глупость, из-за которой я получил несколько лишних лет тюрьмы.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Социология искусства. Хрестоматия
Социология искусства. Хрестоматия

Хрестоматия является приложением к учебному пособию «Эстетика и теория искусства ХХ века». Структура хрестоматии состоит из трех разделов. Первый составлен из текстов, которые являются репрезентативными для традиционного в эстетической и теоретической мысли направления – философии искусства. Второй раздел представляет теоретические концепции искусства, возникшие в границах смежных с эстетикой и искусствознанием дисциплин. Для третьего раздела отобраны работы по теории искусства, позволяющие представить, как она развивалась не только в границах философии и эксплицитной эстетики, но и в границах искусствознания.Хрестоматия, как и учебное пособие под тем же названием, предназначена для студентов различных специальностей гуманитарного профиля.

Владимир Сергеевич Жидков , В. С. Жидков , Коллектив авторов , Т. А. Клявина , Татьяна Алексеевна Клявина

Культурология / Философия / Образование и наука
Психодиахронологика: Психоистория русской литературы от романтизма до наших дней
Психодиахронологика: Психоистория русской литературы от романтизма до наших дней

Читатель обнаружит в этой книге смесь разных дисциплин, состоящую из психоанализа, логики, истории литературы и культуры. Менее всего это смешение мыслилось нами как дополнение одного объяснения материала другим, ведущееся по принципу: там, где кончается психология, начинается логика, и там, где кончается логика, начинается историческое исследование. Метод, положенный в основу нашей работы, антиплюралистичен. Мы руководствовались убеждением, что психоанализ, логика и история — это одно и то же… Инструментальной задачей нашей книги была выработка такого метаязыка, в котором термины психоанализа, логики и диахронической культурологии были бы взаимопереводимы. Что касается существа дела, то оно заключалось в том, чтобы установить соответствия между онтогенезом и филогенезом. Мы попытались совместить в нашей книге фрейдизм и психологию интеллекта, которую развернули Ж. Пиаже, К. Левин, Л. С. Выготский, хотя предпочтение было почти безоговорочно отдано фрейдизму.Нашим материалом была русская литература, начиная с пушкинской эпохи (которую мы определяем как романтизм) и вплоть до современности. Иногда мы выходили за пределы литературоведения в область общей культурологии. Мы дали психо-логическую характеристику следующим периодам: романтизму (начало XIX в.), реализму (1840–80-е гг.), символизму (рубеж прошлого и нынешнего столетий), авангарду (перешедшему в середине 1920-х гг. в тоталитарную культуру), постмодернизму (возникшему в 1960-е гг.).И. П. Смирнов

Игорь Павлович Смирнов , Игорь Смирнов

Культурология / Литературоведение / Образование и наука