Князья тьмы. Пенталогия

Герсен взглянул в сторону Друзиллы — и решил подумать о том, что можно было бы для нее сделать. Девушка стояла и говорила с Хьюлом, подростком-друидом, в порыве возбуждения забывшим о том, что ветер сдул капюшон с его головы. «Приятный, серьезный паренек, — подумал Герсен. — Он относится к женщинам с внутренним напряжением, которое женщины в конечном счете находят соблазнительным». В самом деле, Друзилла смотрела на подростка с некоторым интересом. Друидесса Вюста прокаркала приказ: Хьюл поспешно натянул капюшон на макушку и ускользнул из поля зрения.

Герсен подошел к Друзилле — та встретила его тревожным, но приветственным взглядом.

«Ты удивилась, увидев нас в гостинице?» — спросил Герсен.

Она кивнула: «Не ожидала, что когда-нибудь увижу вас снова». Немного поколебавшись, она посмотрела Герсену прямо в глаза: «Что со мной будет? Почему мне придают такое значение?»

Все еще испытывая сомнения по поводу потайных микрофонов, Герсен выразился осторожно: «Не знаю, что с тобой будет. Постараюсь тебя защитить, если у меня это получится. Тебе придается большое значение, потому что ты очень похожа на девушку, которую когда-то любил Виоль Фалюш, и которая отвергла его с презрением. Фалюш может быть на борту этой яхты; вполне возможно, что он — один из пассажиров. Будь осторожна — предельно осторожна!»

Друзилла испуганно разглядывала людей на палубе: «Кто из них?»

«Ты помнишь человека, который приставал к тебе на банкете Наварта?»

«Помню».

«Это был Фалюш. Сторонись пассажиров, которые выглядят и ведут себя, как тот человек».

Друзилла поморщилась: «Я не знаю, как быть предельно осторожной. Я не хочу быть собой, я хочу быть кем-нибудь другим!» Она опасливо оглянулась: «А вы не можете меня отсюда увезти?»

«Не сейчас».

Друзилла закусила губу: «Почему именно я? Чем я провинилась?»

«Я мог бы ответить на твой вопрос, если бы знал, кто ты такая. Но я даже не знаю, как тебя зовут. Зан-Зу? Друзилла Уэйлс? Джераль Тинзи?»

«Все это выдумки Наварта», — печально сказала девушка.

«Так как же тебя зовут, на самом деле?»

«Я не знаю!»

«У тебя нет никакого имени?»

«Бармен в салуне у причала называл меня «Пугалом»... Но так, конечно, нельзя называться. Пусть меня зовут «Друзилла Уэйлс». Чем не имя?» Девушка пытливо взглянула на Герсена: «Ведь вы не журналист?»

«Я — Генри Лукас, человек, одержимый одной идеей. И мне не следует тебе слишком много говорить. Ты понимаешь, почему».

Лицо Друзиллы, на мгновение оживившееся, снова стало неподвижным: «Пусть будет по-вашему».

«Попробуй ненавязчиво узнать, кто из пассажиров — Виоль Фалюш, — сказал Герсен. — Он захочет, чтобы ты его любила. Если ты его не полюбишь, он будет скрывать свой гнев, но ты можешь угадать его раздражение по какому-нибудь признаку — достаточно взгляда, угрозы, выражения лица. Или, например, он может флиртовать с какой-нибудь другой женщиной, и в то же время наблюдать за твоей реакцией».

Друзилла с сомнением поджала губы: «Я не слишком разбираюсь в людях».

«Сделай все, что сможешь. Но будь осторожна! Не навлекай на себя беду. Вот идет Танзель».

«Доброе утро, доброе утро!» — приветливо произнес красавец Танзель. Обратившись к Друзилле, он сказал: «Вы выглядите так, словно только что скончался ваш лучший друг. Но это невозможно — по меньшей мере пока на борту нахожусь я, Гарри Танзель. Развеселитесь! Мы плывем во Дворец Любви!»

Друзилла кивнула: «Я знаю».

«Самое место для красивой девушки. Я хотел бы сопровождать вас при осмотре достопримечательностей Дворца — если мне удастся отвадить конкурентов».

Герсен рассмеялся: «Не опасайтесь конкуренции с моей стороны. Я не могу отвлекаться от профессиональных обязанностей, даже если бы захотел».

«Вы собираетесь работать? Во Дворце Любви? Надо полагать, вы фанатик-аскет?»

«Не более чем журналист. Все, что я вижу и слышу, может быть опубликовано в «Космополисе»».

«Только не упоминайте в журнале мое имя! — изобразил притворный испуг Танзель. — Когда-нибудь мне придется жениться, а такого рода известность подобна несмываемой краске».

«Я учту ваши пожелания», — пообещал Герсен.

«Прекрасно! Пойдемте, прогуляемся, — Танзель взял Друзиллу под руку. — Утренний моцион вам пойдет на пользу. Пятьдесят раз вокруг палубы!»

Они ушли. Оглянувшись на секунду, Друзилла бросила на Герсена последний загнанный взгляд.

Под боком, как из-под палубы, возник Наварт: «Один из них. Это он?»

«Не знаю. Но он энергично взялся за дело».

* * *