Книга Белого

– Что? – я сделал губы трубочкой и стал водить по ним пальцем вверх и вниз, – ду-ду-ду-ду-ду.

Его этот жест откровенно фраппировал – я добился того, что привёл его в растерянность, сбив с мыслей. Теперь, он говорил уже не так уверенно.

– Вы знаете этого человека?

Он показал мне фотографию трёхлетней давности – её делал мой хороший друг, два года назад улетевший в Токио. На ней был изображён улыбающийся мужчина: Андрей Чаровский, 24 года, украинец; он обнимал мою бывшую жену за талию. В отличие от него – она улыбалась не искренне.

– Нет; честно – в первый раз вижу этого человека. Зато эта жена – моя жена, царство ей подземное.

Он скривился:

– Так значит, вы уже в курсе.

– У меня жена – эта старая кобыла умерла. Конечно я в курсе!

Ах, любимая – прости мне эти слова. Но я должен послать этого ублюдка туда, откуда он вылез. Ему не взять ни тебя, ни меня.

– Тогда, вы должны быть так же в курсе того, что этот мужчина – Андрей Чаровский – был хладнокровно убит полгода назад.

– Мои соболезнования. Но я тут при чём?

– Нам известно, что Андрей – долгое время имел довольно близкие отношения с вашей женой.

– Я – уже год сижу в этом кресле. Думаете, мне есть дело до тех, кто даже ни разу не пришел навестить меня?!

– Вы знали Андрея. Он был любовником вашей жены.

– Вы думаете, что это я убил его – я, который даже с кресла встать не может без помощи этой черномазой толстухи?!

– Ах, ты собака неблагодарная! – послышалось из-за двери, – Да я тебе…

– Иди обратно за свою дверь, ни то вылетишь вон. Не видишь, что люди разговаривают.

Она благоразумно удалилась.

– Сумасшедший дом, не так ли, детектив?

– Я не детектив, – скромно признался он, – и следствие не подозревает вас в убийстве по причине железного алиби…

– Серьёзно?!

– …Однако у вашей бывшей супруги были некоторые мотивы для убийства. Вы знаете, кто был за рулём машины, которая сбила вас?

– Вам наверняка известно, что она скрылась.

– Да. Но недавно, совершенно случайно, нам удалось узнать, что Андрей именно в тот момент, когда вас сбили, находился на той же трассе. Его машина очень похожа на тот автомобиль, который вы описали в следствии год назад.

– До сих пор вижу его в кошмарах, детектив.

– Я не детектив. Так вот – у нас есть все основания предполагать, что именно он вас и сбил.

– Справедливость восторжествовалась – кто-то отомстил за меня. Но не уж-то вы думаете, что это была женщина, которой я причинил столько несчастий – которая говорила, что будет смеяться и танцевать на моих похоронах – убила своего любимого ради меня? Вы – точно не Шерлок. Вы – просто сумасшедший полицай.

– Так или иначе – но мы добьёмся правды. Спасибо за ваше мнение – мы наверняка ещё с вами встретимся. Всего вам хорошего.

– А вы любите издеваться.

Он соизволил удалиться, всем видом выказывая удовлетворения – но я-то понимал, что он не получил того, за чем пришел сюда.

Я с горечью вздохнул. Ах, Анна, моя Анна. Что же сделал тебе этот проклятый стервец?! Что эта гнида сделала с тобой?! Как же много ты страдала, бедняжка моя.

– Эй, ты, – крикнул я сиделке, – иди сюда.

– Чё надо, старый хрыч?!

– Возьми, почитай, что написала мне дочь.

Она с отвращением взяла листок из моих рук.

– Как только дочь не забыла тебя?!

Она принялась читать его, поворачивая лицо в лево и в право, будто глаза её могут смотреть только в одну точку и чтобы прочитать строку, её нужно мотать шеей. Дочитав до конца, она сказала мне:

– У тебя теперь неплохие деньги.

– Так что – имей в виду. Сбегай в магазин и купи мне эфиопского кофе – сто лет уже не пил его.

– А не жирно?

– Ну, ты же хочешь подзаработать, верно? – я дружески подмигнул ей, хоть и в этот момент меня переполняла отвращение к этому созданию.

– Поняла, – промычала она, – Эфиопия, кофе – сейчас куплю.

– Заодно – прикупи камамбера и копчёного мяса. Сегодня, дорогуша, у нас с тобой будет праздник.

– Ничего себе, – сказала она, впервые за год искренне улыбнувшись мне, – спасибо.

Она быстро оделась, взяла карточку и побежала в магазин быстрее звука скрипа её кроссовок. Я остался в одиночестве, предвкушая праздничный ужин, стараясь забыть приход этой надменной ищейки – я чувствовал, что жизнь может быть весёлой и приносить счастье даже в моём положении. Жизнь – любая жизнь – не может состоять из одних только страданий.

В окне, с чашкой кофе в руке, я видел дом. С виду ему было лет сто. Но я-то знал, что этот невзрачный трёхэтажный сосед напротив – видел, как этот город рождался и умирал трижды; то есть, ему было не меньше трёх сотен лет – и каждое столетие он встречал достойно. У него было три этажа – и ни один не походил на другой. Я смотрел на него из окна идентичного ему дома. Два дома близнеца – номера пятнадцать и семнадцать – такие похожие друг на друга внешне; и такие разные внутри.

Я помнил, как однажды, после славной пьянки, я возвращался домой и случайно перепутал их. Я ворвался в квартиру чужого человека и улёгся к нему на постель. Я не знаю, как обернулось бы это событие для меня, если бы настоящий владелец этой квартиры не был бы в своём обязательном двухнедельном отпуске.