Книга чародеяний

— Неважно, с какой силой и искренностью насылал проклятье мальчик, при смене цели это уже не имеет значения. Чтобы отвести подобную порчу в тот момент, когда она обретает силу, нужно сильнее всего на свете этого желать. Тогда первая жертва будет спасена, но второй достанется в разы больше. Разумеется, если всё сделано правильно.

— Желать перевести на себя порчу другого человека? — Густав присвистнул. — На это способен только безумец или влюблённый. Или капрал Клозе, когда кто-то покусился на его людей, других вариантов нет!

— Верно, — спокойно ответил Берингар. Адель совершенно некстати подавилась пивом и кашляла ещё минуты три.

— Получается, чтобы свести порчу или что-то подобное, тоже нужно применить чувства? — заинтересовалась Лаура.

— Тут у каждого свои методы, — чуть проворнее ответила Адельхейд. — Но стоит помнить о том, что, когда проклятье достигает тела, одной воли уже будет недостаточно. Нужно лечить, и не только чарами… В ход идут зелья, травы, куклы для исцеления.

— Вот бы отправился кто-то способный, а не я, — грустно сказала Лаура и схватила кружку Милоша. Тот вскинул брови, но промолчал. — Барбара, например. Было бы гораздо лучше.

— И кто бы тогда вытащил нас из кошмара? — возразил Арман. — Барбара с котлами?

Никто уже на это и не надеялся, но спонтанный ужин всё-таки перетёк в праздную беседу. Они пересказали Густаву приключения с кошмаром, заодно поведав новые подробности Берингару и Адель. Сёстры-охранницы выразили скупую похвалу ловцам Лауры, не скрывая, впрочем, своего недовольства её волосами. Адель проявила чудеса общительности и спросила у них, как они стали боевыми колдуньями, и те ответили чудом на чудо — не стали шарахаться от Гёльди, зная её фамилию, а с некоторым уважением посвятили её в детали. После шабаша об Адель стали говорить совсем иначе, хоть и не без былой боязни.

Воспользовавшись гомоном за столом, Арман пересел к непривычно тихому Милошу.

— Ты в порядке? Бер сказал, что ты можешь отправить с ними письмо, быстрее будет.

— Да, — отозвался Милош и стащил с тарелки последнюю сосиску. — Я просто зверски не выспался, и вообще… терпеть не могу немцев. Ну, кроме Берингара.

— Действительно, — Арман хмыкнул с облегчением: как-то он не учёл, что Милош может забыть что угодно, но не какие-нибудь замшелые гуситские войны. — Правда, кто-то говорил, что сейчас колдунам не до национальных распрей. Сдаётся мне, это был ты.

— Я слишком много всего говорю, чтобы за это отвечать, — лениво ответил Милош и душераздирающе зевнул. — Во имя древнего духа, если Бер найдёт в этой дыре приличную спальню, я его расцелую.

— Милош, это лишнее. Ты сегодня уже выражал ему свою любовь, думаю, с него хватит.

— Я был слишком нежен?

— Ты был слишком с пистолетом.

— Правда? Не заметил, — улыбнулся Милош и зевнул ещё раз. — Надо прибрать в следующий раз.

Берингар объявил, что на ночь глядя они никуда не поедут, и отправился искать комнаты. Все куда-то разбежались, и Арман остался сидеть с бездушным писарем, как никогда в своей жизни радуясь компании Лауры. У них и без того сложились хорошие отношения, а после давешнего кошмара Арману совершенно не улыбалось оставаться с писарем наедине.

— Снова грустишь? — спросил он, отхлёбывая пива, которым в здешних землях поили от души. Лаура улыбнулась.

— Мне уже не очень грустно. Не так, как в начале, — она всё время что-то плела, и в этот раз в тонких пальцах красовался новенький амулет. — Нравится? Это будет ловец солнца. Такой, знаешь, с красивыми камнями, которые ловят свет… Их используют поздней осенью и зимой, чтобы было теплей и веселей, но плести надо сейчас, пока солнце живое.

— Это замечательно, — не приукрасил Арман. — И в самом деле, прекрати себя во всём обвинять. Ты и без львиной гривы можешь кого-то выручить из беды.

— Ты не злишься на меня из-за Адель?

— Нет… Это в прошлом, — поняв, что звучит слишком наигранно, он добавил: — В самом деле в прошлом. Не имеет значения, что для неё, что для меня. Даже если бы злился, это бы не отменяло того, что ты сегодня всех спасла.

— Перестань, — пробормотала Лаура, опустив голову. — Знал бы ты… ладно… Я не потому грустила. Бер говорил, что мы скоро закончим, правильно? Я так рада, если честно.

— Почему? — спросил Арман, уже зная, что услышит.

— Потому что я здесь совсем чужая, — на удивление спокойно ответила она. — Так было с самого начала, и неважно, сколько я для вас сделала и как помогла. Не своя — и всё… Всем было ясно, что я не особенно пригожусь команде. Помнишь, Барбара говорила, что мне одной важна книга? Это совсем не так… Важна, конечно, но я всего лишь повторяла за дедушкой. Это его мнение, а не моё, его ценности, а не мои. Вы все оказались гораздо более… увлечёнными, что ли? Пока я только мучилась, хотя иногда мне было весело, чаще — нет… Я как тень, и это не то чтобы плохо, но мне теперь спокойнее всего оттого, что скоро я перестану ползти за вами. Прости, я опять наговорила тебе всего, а ты никогда не говоришь.