Книга чародеяний

– Гм, – пробормотал оборотень и пощупал опухшие к вечеру запястья. То, что на пороге маячил Берингар, ему не очень нравилось. Должен был уже уйти, однако стоит, ждёт… и вряд ли своих молодцов в погонах. – Да, идёмте, пожалуй.

Он осторожно поднялся из-за стола. Тело возмутилось, но смиренно приняло этот ход. Что ж… осталось в обморок не хлопнуться. По словам Роберта, это случалось крайне редко и от сильного переутомления, от коего он себя старательно берёг, и всё же для прятавшегося в чужом теле Армана привычные мелочи превращались в череду испытаний.

– Чего это ваш приятель стену подпирает? – лёгким и дружелюбным тоном поинтересовался Арман, опираясь на трость и следуя к выходу бок о бок с Милошем.

– Не знаю, – пожал плечами Милош. Арман не успел присмотреться к нему как следует, а теперь друг оказался спиной к огню, и его лица почти не было видно. Слушал ли он собрание или махнул рукой? Думал ли так же, как его отец? – Давайте спросим.

Спрашивать не стали – Берингар сам обратился к ним. Точнее, к Хартманну. Скользнув ничего не выражающим взглядом по Милошу, он слегка понизил голос и задал вопрос, правда, на немецком.

Арман спокойно встретил его взгляд. Нельзя сказать, что он не понял ни единого слова – какой-то общий вопрос о книге, о том, что произошло сегодня внизу, но ответить не мог никак, не имел права. Подтянуть язык до совершенства за такой краткий срок было невозможно. К счастью, на такой случай у них с Хартманном оказалось больше всего заготовок – оба подумали об этой проблеме в первую очередь.

– Молодой человек, – сказал Арман, устало опустив веки и потом снова поглядев на Берингара. Надо же, какие у них теперь похожие глаза. – Должен сказать, до сего момента ваше воспитание казалось мне почти безупречным, как бы я ни относился к вам лично, и всё же… Обращаться ко мне на родном языке, пусть и нашем общем, в самом сердце колдовской общины – дурной тон. Неужели отец не говорил вам, что в такой обстановке стоит беседовать на латыни даже тет-а-тет? Быть может, вы ещё помните заветы своей матушки?

Арман понимал, что сейчас он стремительно падает в глазах Берингара и поднимается в глазах Милоша: первого не могло не задеть упоминание родителей, а второй был только рад тому, что кто-то пресёк этот ужасный немецкий. В самом деле, Бер едва заметно напрягся, как всегда делал, когда сдерживал злость, а Милош отвернулся, виновато пряча свою ухмылку: ему было жаль старших Клозе, но как же не среагировать на такую отповедь!

– Вы совершенно правы, господин посол, – бесстрастно произнёс Берингар, не опуская глаз. – С моей стороны это была грубая ошибка, не буду сочинять себе оправданий. И всё же, вы могли бы ответить, если это вас не затруднит.

Вот теперь напрягся Арман. Сам вопрос его не смутил – он его почти понял, а вот то, что Берингар так настаивает… Либо из принципа не хочет повторять на латыни, либо, что гораздо хуже, подозревает Хартманна в чём-то, что потребовало языковой проверки. А по лицу и не разберёшь.

– Всё, что касается книги, находится в ведении старейшин, – слабо улыбнулся Арман. – Здесь прозвучали громкие слова о том, что я, дескать, хороший теоретик. Что ж… пожалуй, но всё-таки рано давать ответы на такие вопросы. Как я уже говорил мадам дю Белле, время покажет.

Развитие! Проклятое пламя, в последний момент вспомнил, что это «развитие» или что-то похожее, про рост, про изменения во времени… Удачно ответил, это подойдёт. Арман со смешанным чувством поймал себя на том, что ждёт совета настоящего Роберта так, словно Берингар – их общий враг.

– Благодарю, господин посол. Я только хотел услышать подтверждение своих подозрений, – сказал Берингар. – Не смею вас больше задерживать.

Арман устало попрощался и вышел, вслед за ним выскочил Милош, видимо, не желавший задерживаться после такого. Последние слова Бера Арману-Хартманну не понравились, с другой стороны, он не мог почуять неладное так скоро: чужое тело – чужие сигналы, магических следов – никаких, все глубоко внутри, а для этого следопыту пришлось бы залезть ему в глотку. Не самое подобающее поведение для любимца старейшин. Личные вещи? Все принадлежат Хартманну. Конечно, Арман трогал их своими руками, спал на постели в своём облике, но в том, что никто не станет шарить по вещам гостей, не сомневался уже Роберт – они это обсуждали, когда возник вопрос со следами и прочим.

– Ах, – вдруг сказал Арман. – Простите, я задумался. Вы что-то сказали?

– Нет, это не я, – откликнулся Милош, пропуская его перед собой в узком переходе. – Сородич мой на лестнице болтал, эхо донесло.

– Ясно… – и он непритворно вздохнул, поморщившись от боли в груди. – Помнится, я сегодня был с вами незаслуженно резок. Не знаю, что тут сказать, кроме банальных извинений, но когда здоровье подводит, всё труднее следить за собой… Вам, друг мой, не понять, и я очень надеюсь, что этого вы не поймёте как можно дольше.

– Что вы, – кажется, Милоша приятно удивили его слова. То ли извинения не ждал, то ли пожелания долго здравствовать. – Я так и подумал.