Книга Иоши

Я высматривал знаки на районе в попытке найти зацепку, как быстрее выбраться. Красная буква «М» была самым радостным символом в то утро. Все равно, где я, ведь в Москве заблудиться невозможно, найди выход к общественному транспорту, а лучше к метро, и сможешь добраться до дома. Единственное, что остановило меня, так это закрытые двери в подземку. Метро не открылось. Я облокотился у стены перехода и от бессилия в ногах опустился на холодный асфальт. Люди по одному стягивались к метро, но каждый обходил меня, старался держаться на расстоянии, лишь изредка бросая презрительные взгляды. В них я чувствовал себя прошлого, причем недалекого, вчерашнего, еще образцового парня. Глаза намокали без каких-либо трудностей, раньше слезы давили на глаза, а щеки горели, но слезы просто были, иногда сопровождая свое появление тяжелым всхлипыванием носа и воем из груди, которое с каждым новым презрительным взглядом только усиливалось. Я пытался спрятаться от чужих глаз, но везде мне встречалось отвращение. Казалось, что это продолжается вечность, что метро намерено не открывается, чтобы больше людей осудило меня, но наказание прекратилось, люди потекли внутрь по своим делам. Я не спешил за ними. Грохот вагонов поезда заглушал мой рвущийся изнутри вой. Жизнь вокруг закипала, но обходила меня, я превращался все больше в тень, и это успокаивало, грудь остывала.

Усевшись в вагон, я мгновенно уснул. Чтобы добраться до дома, нужно было пересесть на другую ветку, но каждый раз пропускал свою станцию и проезжал дальше. Мои попытки не уснуть рухнули. При любой качке вагона я уплывал, как младенец на руках убаюкивающей матери. Дома я оказался только к обеду, не разуваясь, свалился в кровать и снова уснул.

Во сне я попал в лес, в котором сквозь бурелом куда-то несся. Я не знал, куда бегу или от кого, но время в этом темпе проносилось незаметно. Деревья начинали редеть, и за очередным сваленным деревом выбежал на опушку с безликими силуэтами в плащах. Четыре фигуры стояли кольцом вокруг окровавленной земли, словно зрители вокруг маленького манежа. Я попытался взглянуть в лица под капюшоном, как из тьмы образовалось лицо Шурика.

– Братан, ты как? – обратился он ко мне.

Меня трясли, сон расплывался на глазах, ночное звездное небо сменялось отвратительно побеленным потолком, а передо мной действительно находился Шурик.

– Отмахнись. – Я оттолкнул его лицо от себя. – Дай сон досмотреть.

Я попытался провалиться поглубже в подушку, перед глазами возникали знакомые верхушки деревьев.

– У тебя дверь была открыта, – раздался снова голос Шурика, – я зашел и увидел твое тело. Честно, испугал малях, но по запаху перегара понял, что живой, в какой-то степени.

– М-м-м, – промычал я в подушку.

Все возвращалось в реальность. Сон улетучивался в ту же далекую неизвестность, которая в скором времени забудется.

– Я че пришел, звонил тебе, попал на мужика какого-то. Оказалось, батек твой. Сперва подумал, разыгрываешь, но нет. Короче, я начал тебя искать, жив ты или нет.

– Как видишь, нет.

– Рано ты в загул ушел, вот принесу тебе твой победный ящик, тогда и уходи. Поделись только нажитым добром, а то пить в одного не по-пацански.

– Угу, – все так же неохотно отвечал я.

– И встреться с батьком. Он четкий мужик. Телефон заберешь, да и пообщаешься нормально.

– Он рассказал, что произошло?

– Да. Я шляпу снял за тебя, так что не благодари. Сказал, что бываешь порой дерганным.

– Спасибо.

Шурик пару раз хлопнул меня по плечу, после чего я почувствовал, как он встал с кровати, до этого даже не обращал внимания, что он сидел рядом со мной.

– Если что надо, обращайся. Ты свой человек, Игорек.

– Ага.

– Пойду, а ты лечись давай. Я закрою дверь за собой.

Дверь захлопнулась, как и мое сознание. Я провалился в пустоту подушки, голова лишь считала секунды этой пустоты. Мне хотелось снова уснуть, но тело было против. Оно лишь болело, обращая на себя внимание и ни на что больше. Пришлось откликнуться ему и, как советовал Шурик, полечить. Пересилив себя, стянул запачканную одежду и залез в ванну. Организм в воде начинал помаленечку приходить в себя. Помимо внутренней боли, тело начало откликаться и на внешние раздражители. Я приходил в себя, если можно назвать так возвращающуюся тяжесть в голове, да и во всем теле. Мысли о последнем дне вызывали отвращение: о непрекращающимся гулянии отца, о моей глупости встретиться с ним, и больше всего о своем виде, что опустился так сильно на дно. Я был ничтожен. Желание существовать улетучивалось все дальше и дальше.

Не зная, чем себя занять, залип в интернете на ноутбуке. Спешить возвращать свой телефон не хотел, где-то в подсознании для себя принял решение, что куплю новый сотовый, ведь давно собирался. Во ВКонтакте было несколько сообщений от Мансура и Шурика, мне было дико лень грузить себя общением с ними, но пальцы по старой привычке открыли оба диалоговых окна.

Александр Пантелеев: бро, ты жив? говорил с твоим батьком, перезвони