Книга Короткого Солнца

— Что я слышал его ответы и понял их. Это все. Я должен найти Шелка — божок сказал, что он здесь, — и доставить его в Новый Вайрон. Я хочу вернуться домой к Саргасс и двум оставшимся у нас сыновьям. Я думаю, что отсутствовал около года. Как бы ты себя чувствовал, если бы тебя разлучили с Пижмой на год?

— Твою жену зовут Саргасс? Я думал, ты называл ее как-то по-другому.

— Я сказал Саргасс? Извини. Мою жену зовут Крапива. Однако мы отклоняемся от темы. Дело в том, что я поклялся. Чтобы сдержать клятву, я рисковал всем — и потерял себя. Ты смотришь на мое лицо, Гончая? Я чувствую твой взгляд.

— Да.

— Это не мое лицо. У меня было мало времени, чтобы изучить свое отражение, но мне и не нужно — мои пальцы говорят мне об этом. И это не мои пальцы. Я не такой высокий и не такой стройный. Видишь ли, я потерял себя, служа своему городу. И я не сверну с дороги после всего, через что прошел. Нет, даже если мне прикажут все боги в Главном компьютере.

Итак, что ты хотел сказать о Хряке?

— Ты потерял самого себя?

— Я не готов обсуждать это. Во-первых, потому что ты не поверишь ни единому моему слову, а во-вторых, потому что мы заключили сделку. Я свою часть выполнил. Я уже сказал тебе, чего хотел от меня этот божок. Более того, я объяснил, почему не буду этого делать. Ты уже готов рассказать о Хряке?

— Почти, но он ушел ужасно давно.

— Я знаю. Я не знаю, вернется ли он к нам сегодня ночью, и, может быть, он вообще не вернется. Выполни свою часть нашей сделки.

— Я так и сделаю, но сначала позволь мне сказать, что кое-что из этого неправда, хорошо? Я скажу тебе то, что собирался сказать, но у меня было время подумать об этом, так что потом я возьму некоторые слова обратно. — Гончая замолчал.

— Вот что я хотел сказать. Я хотел сказать, что мы с тобой прекрасно ладим. Гончая и Рог, верно? Это название постоялого двора в горах. Но я собирался сказать, что Хряк мне не нравится. Это та часть, от которой я хочу отказаться. Я собирался сказать, что мне не нравится Хряк, и я думал, что он опасен...

— Хорош Хряк!

— И я собирался сообщить тебе название гостиницы, в которой собираюсь остановиться. Это «Горностай», и я собирался сказать, что после того, как мы попрощаемся и разойдемся в разные стороны, ты можешь прийти туда и остаться со мной, если только не приведешь Хряка.

— Это очень великодушно с твоей стороны. Я, конечно, ценю это. — Все еще глядя в потолок, говоривший улыбнулся.

— Как я уже сказал, то, что Хряк мне не нравится, на самом деле неправда. Я его боюсь. Он огромный и очень сильный, и я думаю, что его слепота делает его диким. Я тоже мог бы стать диким, если бы ослеп. — Гончая нервно хихикнул. — Так что я не могу винить Хряка за это. Но все равно он меня пугает. Я все еще молод, и Пижма, возможно, носит нашего первого ребенка, и я не хочу, чтобы меня убили.

— Как и мы, люди постарше, уверяю тебя. Ты говоришь, что не испытываешь неприязни к Хряку. Он тебе нравится?

— Я... — Гончая замялся. — Да. Да, это так. Я все еще боюсь его, но он мне очень нравится.

— Как и мне. Гончая, большое тебе спасибо. За то, что ты предложил мне место для ночлега — я ценю это и, возможно, приму твое предложение, — но больше всего за то, что ты доверился мне.

Гончая сглотнул:

— Если хочешь, можешь взять с собой Хряка.

— Я еще раз благодарю тебя, на этот раз от его имени. Ты чрезвычайно великодушен.

— Ты сказал, что мои слова могут оказаться важными. Это не так, и я это понимаю. Но так я думал. Вот и все, что я собирался сказать.

— Ты ошибаешься. Это было так важно, как я и предполагал. Ты сделаешь мне еще одно одолжение, Гончая? Ты уже сделал так много, что мне неприятно просить тебя об этом, но я все-таки хочу попросить. И прошу.

— Да, безусловно. Что это?

— Иди спать.

— Я тут подумал... Хряк не вернется. Думаю, мы оба это знаем. Поэтому я подумал, что, может быть, мне стоит пойти и посмотреть, не смогу ли я сделать то, что он сказал, — то есть найти какую-нибудь старую мебель или оторвать где-нибудь пару досок.

— Кормить огонь, — пояснил Орев.

— Нет. Иди спать, пожалуйста.

— Становится все холоднее.

— Мы должны это вынести. Пожалуйста, иди спать.

Лежа на спине и заложив руки за голову, он разговаривал сам с собой, рассказывая себе, как Внешний дотронулся до патеры Шелка на площадке для игры в мяч между одним мгновением и другим, и как он сам играл, совершенно не сознавая того важного события, которое произошло, сознавая только игру, сознавая, что мяч был выхвачен у него, когда он собирался бросать, сознавая, что патера Шелк был гораздо лучшим игроком, чем он когда-либо будет, сознавая яркое солнечное небо, по которому плыл летун, черный крест на фоне солнца, знак сложения, означавший, что к витку что-то добавлено, что виток уже никогда не будет прежним, что бог богов, который так долго был снаружи, вошел — шепчущий ветерок, более сильный, чем воющий, кружащийся ураган Паса.