Книга красной луны

Селена вновь повторила церемонию. Зебу она уже назвала настоящим именем – менять что-либо поздно – однако принцессу представила своей сестрой. Если Амос и вправду знает того самого магистра Гастона, о котором она столько слышала от Никласа, то ему, наверное, можно доверять, но девочка решила не рисковать без нужды. Теперь она знала, где спрячет принцессу, а, возможно, даже найдёт отца.

– Садись, Амосик, поешь, – засуетилась тётушка Луссия, беззубо улыбаясь. – И вы, – она кивнула Зебу, – уж чего там? У нас сегодня день разорванного платья, придётся его отпраздновать.

Оставалось надеяться, что нечеловеческий аппетит Зебу не возбудит ни у кого подозрений.

– Я привёз тебе новую лодку, – скинув куртку, Амос подошёл к печи, открыл чугунок, наклонился и понюхал, – а там привязана старая. Выходит, ты нашла её.

– Выходит, нашла, – старушка покосилась на Селену с тем выражением наивной мудрости, которое бывает присуще только людям, прожившим на свете много десятков лет.

Амос уселся к столу и принялся быстро есть, следуя бедняцкой привычке проглатывать пищу прежде, чем её успеют отобрать. Девочка присела рядом и тихонько проговорила:

– Отведите нас к магистру Гастону, прошу вас!

Прекратив жевать, парень отодвинул миску:

– Зачем он вам?

– Он может нам помочь. Только он, я уверена!

– Хорошо. Я отведу вас завтра.

– Сегодня, господин Амос. Завтра будет поздно!

Парень криво усмехнулся, явно приняв её слова за детскую выдумку:

– Ладно, сегодня. Но сперва зашей мою куртку, как обещала. Нельзя же являться к магистру в рванье.

За окном холодно мерцало белое пятно луны. Завтра, в первый день среднего белолуния на площади Справедливости должна состояться казнь.

Письмо

По приказу Шамшана Никлас был размещён в одном из многочисленных покоев на третьем этаже. Его называли гостем, что явно не соответствовало действительности – комнаты гостей не охраняют королевские гвардейцы. К тому же гости могут выходить из дворца, когда им вздумается, а Никласу было в этом отказано. Как ни пытался он убедить тупицу-Кассиса в том, что ему необходимо лично приобрести компоненты для снадобий, ответ был один: «Напишите, что требуется, мэтр Кариг, вам всё принесут».

После сделанного доктором кровопускания, Шамшану полегчало, и он вернулся к государственным делам.

Никлас Кариг не раз спасал человеческие жизни, но не отнял ещё ни одной. Он был врачом, не воином, однако, стоя у постели Шамшана со скальпелем в руке, всерьёз боролся с искушением уничтожить негодяя, прежде чем тот уничтожит Тарию. Его останавливала лишь мысль о мальчишке, вернее, о мальчишках, попавших в беду. И, конечно, Селена. Никлас боялся за свою дочь, и вряд ли кто-то посмел бы его осуждать.

Ночь накрыла город бархатным чёрным плащом. За окном вспыхнуло множество огней – ручных фонарей и факелов – люди пытались отвоевать у темноты малую толику света.

Никлас беспомощно опустился на кровать – непривычно мягкую, с пуховой периной и множеством подушек. Вся обстановка комнаты от камина с пилястрами из белого мрамора до пасторалей в золочёных рамах приводила его в уныние. Это была, несомненно, лучшая тюрьма Тарии, и, несмотря на кажущуюся непрочность, охранялась она лучше, чем знаменитая башня Мертвеца, где ожидали своей участи приговорённые к смерти преступники.

Шамшан о чём-то догадался, иначе, зачем бы ему понадобилось держать взаперти безобидного лекаря?! Что теперь будет с мальчиком? И куда подевался Кассис? По иронии судьбы все надежды Никласа теперь были связаны с глупым толстяком.

Кассис появился неожиданно – тихонько протиснул необъятное тело в проём и запер за собой дверь.

– Как вы устроились, мэтр Кариг? – вопросил он с обычной кривой улыбкой. – Не нужно ли вам чего-нибудь? Говорите, не стесняйтесь! Всё, что в моей власти…

– Благодарю, ваше Мудрейшество! Сказать по правде, я немного проголодался…

Кассис демонстративно засуетился. Театрально воздев к небу пухлые руки, он запричитал:

– Ах, до чего же неловко вышло! Я был так занят выполнением поручений его Величества, что совсем позабыл о вас! О вас, моём спасителе! Я немедленно, немедленно велю подать вам холодного цыплёнка и пирог с ливером. Чудесный, чудесный пирог, уверяю вас!

– Благодарю, друг мой. Это весьма любезно с вашей стороны.

– Чем ещё я могу служить вам?

Настал решающий момент. Никласу предстоял нелёгкий выбор: обратиться к Мудрейшему с необычной просьбой и тем самым подвергнуть опасности друзей или промолчать и погубить мальчишек, которых он надеялся спасти. Мгновение поколебавшись, доктор Кариг выбрал первое:

– Могу я попросить вас кое о чём?

– О чём угодно, мэтр Кариг, я – ваш должник.

Никлас достаточно хорошо знал Кассиса, и ни на миг не сомневался, что чувство благодарности ему несвойственно.

– Видите ли, ваше Мудрейшество… Я прибыл в Туф инкогнито.

Мудрейший нервно заозирался по сторонам, хотя в комнате кроме них никого не было:

– Надеюсь, речь не о политике…

– Что вы? Я и в былые времена не увлекался политикой, а уж теперь и подавно. Колбочки и пробирки занимают меня куда больше, чем дворцовые интриги.

– Тогда зачем вы здесь?