Книга моих сыновей

Быть может, существовали уже софисты в доисторические времена. Если бы жители пещер и ущелий послушали их, они научились бы эгоизму. Они сказали бы себе, что их покой и удовлетворение аппетита выиграли бы от ограничения числа детей и что, если будущих людей будет немного, у каждого из них будет больший участок земли для охоты.

Рождать немногих означало обеспечить их счастье.

Результатом такого расчета, основанного на практической трусости и слепом эгоизме, была бы остановка человечества в его развитии, без возможного прогресса человечества, разделенного на маленькие группы людей, живущих отдельно друг от друга неустойчивой и необеспеченной жизнью, среди бесчисленных зверей.

К счастью, у человека были вера и мужество. Он боролся и множился. Он дал своим потомкам господство над землей.

И в будущем будет так, как было в прошлом. В мире есть место лишь для народов с верой и энергией, борющихся и размножающихся беспрестанно.

Покой – это смерть.

Я не хочу, вы не хотите, молодые люди, чтобы Франция умерла.

В ней есть все элементы жизни и величия. Ей не достает лишь воли, чтобы привести их в действие.

Болезнь ее моральная и только моральная.

Можно значительно уменьшить нашу смертность, которая уже ниже, чем у многих народов, но выше, чем у некоторых других. Это будет благо, большое благо, но ни в какой степени это не будет средством против обесселения, происходящего от нашей малой рождаемости.

Физически нам тоже не много нужно сделать: кровь осталась горячей в жилах французов; жизненные соки в них не иссякли.

Что нужно повысить в них, это моральное чувство, сознание долга, мужественную энергию; нужно развить также веру в самих себя, в славные судьбы своей страны.

Опасность срочна.

Мы катимся уже по наклонной плоскости, ведущей к упадку и к смерти.

Во что бы то ни стало нужно остановиться и энергичным усилием снова подняться на вершину.

Еще время, но уже пора.

Рим умер, когда не стало больше римских граждан.

В настоящее время есть достаточно французских граждан, чтобы родились все те, которых требует нация.

Достаточно захотеть.

Достаточно, чтобы вы знали, молодые люди, знали и громко провозгласили, что брак и семья, которыми человек везде обязан природе и обществу, француз обязан отдать еще и своей Родине.

III. Гражданин

Глава XVI. Республика

Обязанности и права человека как гражданина, вопросы законодательства, а также связанной с ней правительственной и административной организации, о которых здесь будет говориться, представляют то, что называется политикой.

Сюжет сложный, его даже невозможно обработать полностью, когда обращаешься, желая никого не задеть, ко всем молодым людям без различия, каковы бы ни были их убеждения, воспринятые ими в семье или образовавшиеся самостоятельно. Но я не предполагаю читать им курс политики, ни рекомендовать им или, еще того менее, внушать в частности те или иные идеи. Я хочу лишь привлечь их внимание на некоторые существенные принципы социальной жизни и управления народами, пренебрегать коими неблагоразумно, к какой бы партии в республике человек ни принадлежал.

Я сознательно говорю «в республике» и настаиваю на этом.

Я не предполагаю, чтобы какой-либо из молодых людей, к которым я обращаюсь, замышлял изменить форму правления нашей страны, являющуюся основой, на которой она покоится.

Пытаться сделать это – и тщетно и дурно.

На французских гражданах лежит слишком тяжелая и высокая национальная задача, чтобы они расточали свои силы на разрушение того самого инструмента, которым им надлежит пользоваться, в надежде создать новое орудие.

Почти в течение целого века мы предавались этому бесплодному труду. Верит ли кто-нибудь, что это принесло нам пользу? Не достаточно ли было у нас кризисов и революций?

Долг всех в настоящее время – работать на то, чтобы Франция была более счастливой и более сильной. Каждый может посвятить себя этому под эгидой республиканского правительства. Оно представляет «общественное дело». Это правительство совокупности граждан. Оно не требует ни «credo», ни присяги.

В республике можно преследовать реформу государственных законов, улучшение управления и администрации. Поэтому ни один гражданин не может по справедливости обвинять режим, если его идеи не торжествуют, если управление делами кажется ему дурным. Ничто не может парализовать его деятельности в пользу этих идей или изменения управления.

Итак, не будем спорить; не будем терять времени и усилий на обсуждение, защиту или атаку формы правления во Франции.

Это – республика.

Это факт, и нельзя оспаривать, что это также право.

Предшествовавшее ему монархическое правительство не было ниспровергнуто в 1870-м году; оно пало само среди павших на страну несчастий. Республика установилась там, где не было ничего, и приняла при своем рождении прекрасное имя «Правительства Национальной Защиты»; пять месяцев войны без побед, но не без чести – полностью оправдали это имя.

Какой режим может похвастать более чистым происхождением и имеет больше прав на признание патриотов?