Книга, называемая Раем

Когда он достиг Иерусалима, была зима. Преподобный остановился перезимовать в монастыре святого Пасариона, у одного старца из Каппадокии. Узнав о его жизни по Богу, многие стали наперебой звать его в свои монастыри, но Савва не соглашался пойти ни с кем, потому что весьма любил безмолвие. Услышав же о добродетелях Евфимия Великого, который сиял в Восточной пустыне, и своими учениями и чудесами освещал те области ярче солнца, юноша был поражен в самое сердце. Он захотел стать его учеником (поскольку подобное всегда любит подобное), чтобы душа его возрастала, духовно питаясь добродетелями святого. Придя, он пал в ноги Евфимию Великому, прося со слезами принять его в число своих овец, и пасти его вместе с прочими. Опытный и искушенный в подвигах Евфимий, посмотрев на юный возраст Саввы, не захотел принимать его сразу в Лавру, но отослал в другой монастырь, находившийся в стороне от нее, где настоятелем был один добродетельный муж, именем Феоктист, сказав юноше, чтобы оставался там пока у него не вырастет борода и он не будет хорошо наставлен в правилах монашеского звания. Поскольку блаженный Савва был наставлен во всех добродетелях, он не стал противиться, но с благоговением смиренно ответил: «Я, честный отче, пришел к твоей святыне, чтобы ты вел меня ко спасению, и готов слушать все твои повеления». Евфимий отослал его к блаженному Феоктисту, написав в письме, что душа Саввы исполнена Божественным Духом, и чтобы он прилежно заботился о нем, поскольку впоследствии славой своей он наполнит всю вселенную. Так и случилось, в подтверждение истинности этого пророчества, потому что Савва построил в Палестине Великую Лавру, куда собралось безчисленное количество монахов, для которых он был правилом и образцом святости. Савва дал им закон и правила точно такие, какими был научен от самого Евфимия Великого, повелевая, прежде всего, никогда не принимать безбородых юношей. Это правило нерушимо хранится и до сего дня. Савва остался у блаженного Феоктиста и прилежно исполнял все физические послушания: носил дрова, работал в саду, и делал все другие тяжелые работы, потому что был он не только смиренным и добродушным, но рослым, и обладал большой физической силой. Он всем с радостью помогал, за что его благодарили и любили. При всем этом Савва никогда не пропускал ночных молений и служб, первым приходя в церковь. И все удивлялись, видя в таком юном возрасте такую добродетель и благолепие совершенства. А демон, в свою очередь, взирая на его такую ревность, решил угасить в нем любовь к Богу следующим образом.

Был в том монастыре один брат, родом из Александрии, по имени Иоанн. Он часто просил блаженнего Феоктиста отпустить его в родной город распорядиться имением, потому что родители его скончались. В спутники же себе он хотел взять Савву, поскольку тот был силен, опытен и ревностен в исполнении всякого послушания. Феоктист согласился на это с большим трудом. Придя в Александрию, они сделали все, что было нужно Иоанну. Там же, в Александрии, были и родители Саввы, как мы уже писали об этом ранее. Узнав его, они пытались удержать сына у себя и разными способами пробовали заставить пойти и записаться на военную службу вместо отца, чтобы получить от царя великую честь и преходящую славу. Поняв, что это уловки лукавого, который с помощью родительской любви и сострадания пытался помешать ему в подвижнических трудах и вернуть назад, Савва мудро и разумно отвечал им так: «Не подобает мне вас любить больше, чем Владыку моего, Который Сам сказал, что тот, кто любит отца или мать более, нежели Меня, не достоин Меня (Мф. 10: 37). Не предпочту я временное воинство Евангельскому, потому что если даже тот, кто оставит войско земного царя, подлежит строгому наказанию и осуждению, то какой же опасности подвергнется тот несчастный, кто пренебрежет Небесным и откажется от ангельской схимы? Итак, если хотите, чтобы я вас считал своими родителями, перестаньте уговаривать, и больше мне об этом не напоминайте». Будучи не в силах помешать, они отступились от него, прося только, чтобы он взял у них денег и купил немного еды. Они давали ему двадцать золотых, а он взял лишь три, да и те только ради того, чтобы их не обидеть. Но даже и эти деньги блаженный не истратил, но по возвращении в монастырь отдал Феоктисту, чтобы не иметь никакой собственности.