Книга о любви

Любая религия строится на той же схеме: ритуалы и церемонии помогают верующим ощутить близость божества как объекта привязанности. Антрополог из Стэнфорда Т. М. Лурманн провела несколько лет, погрузившись в жизнь религиозного движения “Виноградник”, “харизматических христиан”, которые, по словам Лурманн, стремятся “на собственном опыте ощутить, что Бог существует”. Фундаментальное допущение, лежащее в основе их доктрины, заключается в том, что Бог хочет быть другом людям, и если человеку удастся построить отношения с Богом, обращаясь к нему в молитвах, то “Бог начнет отвечать посредством мыслей и образов, возникающих в голове, а также телесных ощущений”[439]. Самое сложное тут не в том, чтобы дождаться ответа от Бога – Бог постоянно разговаривает с нами, считают последователи движения. Проблема в том, чтобы научиться его слышать. Лурманн сравнивает это с обучением специалиста по УЗИ, который должен уметь разгадать смысл “мерцающего зеленоватого пятна на экране”[440].

В 2013 году Лурманн и ее коллеги провели эксперимент, чтобы показать, как это происходит[441]. Студентов-христиан из Стэнфорда случайным образом разделили на две группы. Первым сказали слушать лекции теолога Люка Тимоти Джонсона по Евангелию тридцать минут в день шесть дней в неделю (аудиозаписи лекций загрузили на айподы студентов). Второй группе выдали записи с призывами “чувствовать Бога напрямую”. Вот, например, что слышали эти студенты, медитируя под двадцать второй псалом: “Господь пастырь мой… Узри пастыря перед собой… его лицо… свет, исходящий от него… его походку… Огляди холм, на который он ведет тебя… ощути дуновение ветра, колышущего травы… вдохни их аромат… Прислушайся к пению птиц… прислушайся к своим ощущениям, следуя за пастырем…”. Указания перемежались длинными паузами, во время которых слушающий должен был “продолжать разговор” с Иисусом.

Результаты выглядели впечатляюще. У тех испытуемых, кого просили почувствовать божественное присутствие, развилась тесная привязанность к Богу. (В религии, утверждает Лурманн, как и в любом другом деле, повторение – мать учения.) Более того, новообретенная духовность принесла им ощутимую пользу: студенты меньше страдали от стресса и одиночества, и у них меньше проявлялись симптомы психических расстройств, чем у испытуемых, которые слушали лекции по теологии. Это подтверждают и данные исследования Линн Андервуд: чем больше человек согласен с утверждением “Я непосредственно чувствую, как Бог любит меня”, тем лучше его психическое состояние. В трудных жизненных обстоятельствах этот эффект становится еще более выраженным. По данным Андервуд, существует статистическая зависимость между частотой духовного опыта и подавленной депрессией среди жертв домашнего насилия, больных, переживших сердечный приступ, и пациентов с хроническими заболеваниями[442]. Для этих верующих Бог не абстрактная гипотеза, объясняющая существование Вселенной. Для них Он – то, чего им больше всего не хватает: объект привязанности, источник утешения и любви. В другой работе Ли Киркпатрик и Филипп Шейвер показали четкую зависимость между надежной привязанностью к Богу и уровнем различных показателей физического и психического здоровья. Обобщая, можно сказать, что люди с такой привязанностью меньше страдают от одиночества, депрессии и психосоматических расстройств и больше удовлетворены жизнью[443]. Как заметил Киркпатрик, те же самые признаки характерны и для испытуемых, чьи отношения с любимыми людьми строятся на надежной привязанности[444].

Все эти исследования доказывают практическую пользу веры. Но мне кажется, тут важно избежать ошибочного толкования научных данных. Ведь глядя на них, так легко прийти к выводу, что Бог всего лишь побочный эффект наших психических процессов, воображаемый друг, без которого люди никак не научатся обходиться. Исходя из того, что вера дает определенные преимущества – предотвращает депрессию, успокаивает нервы, – можно подумать, будто за ней и не стоит ничего, кроме этой пользы, что Бог – просто способ помочь себе.

Эта мысль не нова. Уильям Джеймс испытывал подобные сомнения, работая над “Многообразием религиозного опыта”. К моменту, когда он приступил к написанию своего труда, его вера была слаба. “Я не видел смысла общения с Богом, – писал он в письме. – Завидую тем, кто видит”. Несмотря на это, Джеймс настаивал, что наука должна принимать религиозный опыт всерьез и что она не может отбросить такой универсальный элемент любой человеческой культуры. (Слишком часто, говорил он, ученые скатываются в “медицинский материализм”, который “воображает, что покончил со св. Павлом, объяснив его видение на пути в Дамаск эпилептическим припадком”.) В главе “Страждущие души” Джеймс приводит историю одного француза в состоянии “сильного нервного расстройства”: молодой человек писал, что “превратился в дрожащую массу страха” и страдал от “чувства беззащитности и беспомощности, которого не знал раньше и никогда не испытывал впоследствии”.