Книга о любви

Вейллант считает, что в значительной степени эффект анонимных алкоголиков объясняется обращением к высшей силе. “В известном афоризме Карла Маркса «Религия – опиум для народа» скрыт важный терапевтический принцип, актуальный при лечении зависимости, – пишет Вейллант в работе «Естественная история алкоголизма», основанной на данных по испытуемым программы Гранта и других исследованиях[462]. – Религия способна принести человеку облегчение, которое наркотики только обещают”. Это предположение подтверждается исследованием под руководством Дж. Скотта Тонигана, профессора психологии в университете Нью-Мехико. Тониган и его коллеги в течение девяти месяцев наблюдали за 130 членами групп анонимных алкоголиков. Ученые пришли к выводу, что изменения в поведении напрямую зависят от изменений в религиозной сфере: те, кто с наибольшим энтузиазмом заявлял, что уверовал в Бога, гораздо реже возвращались к своей дурной привычке[463]. Сам Уилсон так объяснял, почему обращение в веру помогло ему надолго излечиться: “На самом деле я хотел сказать вот что. Благодаря духовному переживанию, которое я испытал, я смог потом всегда и везде чувствовать, что Бог рядом, что Он любит меня, что Он всемогущ. И главное, что Он всегда готов услышать меня”[464]. С тех пор Уилсон больше никогда не терял веры в Бога, даже в самые трудные времена[465].

Но Вейллант также замечает, что одного религиозного рвения недостаточно. Да, вера в Бога может вселить уверенность, однако большинству алкоголиков нужно больше, чем вера, чтобы оставаться трезвыми[466]. Даже сам Билл Уилсон не поборол зависимость раз и навсегда после видения, посетившего его в больнице. Это был только первый шаг. Уилсон лишь тогда пришел к трезвому образу жизни, когда встретил доктора Боба, исповедался ему и обрел настоящего друга в своем собрате-алкоголике.

Эти новые дружеские связи играют большую роль в программе анонимных алкоголиков. Недавно было проведено исследование с участием 1726 человек, посещавших собрания анонимных алкоголиков. Оказалось, что те участники, кто больше помогал другим – обычно выступая поручителем, – примерно вдвое чаще отказывались от вредной привычки[467]. “Когда человек бросает пить, в его душе образуется зияющая пустота, – говорит Вейллант. – Дружба между членами общества помогает ее заполнить. Как и любая другая привязанность, она означает, что человеку есть, о ком заботиться, и есть, кому заботиться о нем”. Анонимные алкоголики пытаются заменить зависимость от веществ зависимостью от людей.

Дэвид Фостер Уоллес[468] как-то заметил, что об анонимных алкоголиках и других аналогичных программах двенадцати шагов очень трудно писать, не прибегая к штампам. (Когда Уоллесу было около тридцати, он сам лечился от алкогольной и наркотической зависимости.) Это правда: Уилсон и его последователи пишут о Боге с детской наивностью, многие их афоризмы годятся только на приторные рождественские открытки. Если вы не готовы уверовать в высшую силу, их писания, скорее всего, покажутся вам чепухой. (“Иронично настроенный человек <…> на собрании анонимных алкоголиков – все равно что ведьма в церкви”, – пишет Уоллес в романе “Бесконечная шутка”[469].) Однако Уоллес признает: совершенно не важно, если при избавлении от зависимости используются банальности и штампы. Это не великие мысли, которые надлежит обдумывать в одиночестве, учить, как Талмуд, или пристально анализировать. Двенадцать шагов просты и безыскусны. Однако порой важны не сами слова, а то, что скрывается за ними. Уоллес часто повторял слова седого алкоголика, годами посещавшего собрания, с которым познакомился в лечебнице для зависимых: “Дело не в том, чтоб поверить, кретин, дело в том, чтоб встать на колени и попросить”[470].

Достучаться до небес

Философ Симона Вейль приводит историю о двух заключенных, сидевших в соседних одиночных камерах. За долгие годы они разработали собственный код и стали перестукиваться через стену. “Стена разделяла их, но она же была и средством коммуникации, – пишет Вейль. – То же и с Богом. Все, что разделяет, соединяет”[471].

Впервые я наткнулся на эту притчу в работе Кристиана Уимана[472]. Он начинал как поэт, позже стал эссеистом и утверждал, что метафора Вейль глубоко тронула его. Спасение так близко, надежда есть, но это “пустая и тщетная надежда”: мы можем перестукиваться через стену, но стена от этого никуда не денется. Эта горечь пронизывает все работы Уимана. Снова и снова он возвращается к образу “сияющей бездны”, бездонного провала, откуда исходит ослепительный свет. Совсем как жизнь. Вот так провал. Вот так свет.