Книга о Петербурге

Случай с маленькой буквы себя заявляет повсюду и постоянно, и даже с претензией на закономерность. Пример — случайное соседство Сони и Свидригайлова. Или перекрестные знакомства героев романа. Совпадения обстоятельств, чреватые локальным резонансом. Все это естественно, когда убедительно: совпадения, когда убедительны, — движитель нарратива.

Случай с большой буквы — кондуктор необратимости.

Случай с большой буквы способен подчинять силы Рока — своего коллективного двойника.

Первый раз он спасает Раскольникова на месте преступления, — каскад совпадений позволяет убийце уйти. Этим же исключительный Случай дает развернуться роману в том виде, в каком нам знакомо творение Достоевского.

Нам, но не героям романа. Откуда им знать об управляемости совпадений?

Второй раз Случай спасает Раскольникова в момент нервного срыва, когда психологические манипулирования Порфирия Петровича почти достигли успеха. Как бог из машины, являет себя Микола с мнимым признанием в преступлении. Совпадение, изумляющее фантастической невероятностью, кажется, всех — и героев, и читателя, и даже самого сочинителя, настолько перекрывается демонстративной дерзостью последнего, что воспринимается убедительным, достоверным.

Вместе с Раскольниковым исключительный Случай спасает интригу романа.

Третий эпизод касается Дуни, сестры. Зачем она стреляла в Свидригайлова?

Ну, зачем, там понятно зачем.

А зачем?

Стреляла из его же собственного пистолета, который прежде у него же украла. Или мягче сказать — одолжила? Чтобы привезти в Петербург? А зачем? Значит, знала, понадобится? Значит, мысленно допускала такой вариант? Значит, это не импульсивный порыв?

Метила в голову. Пуля скользнула по виску. Была кровь.

Только не надо говорить, что он хотел изнасиловать.

Да, запер дверь. И обещал быть рабом до гроба.

На этот эпизод обычно не обращают внимания. Как бы с ним все понятно — как бы дань мелодраме. Не застрелила же. Все равно он сам застрелился. Одним словом — ну ладно.

Да как же «ну ладно», если чуть не убила?

А теперь представим: отклонение пули на полсантиметра — Свидригайлов кувырк. И что теперь делать?

В его комнате. Из его пистолета. Практически сразу после того, как он обеспечил деньгами на годы осиротевших детей Мармеладова. (Присяжные заседатели, представляем, мрачнеют…)

Бедная мать… Мать двух убийц. Брат и сестра с разностью в несколько дней совершают убийства…

Ах да, о преступлении брата еще неизвестно общественности.

Тем хуже. Свидригайлов-то знал. Сам ее только что посвятил в тайну преступления брата. И после этого она достает пистолет… Уже заряженный… (Заряженный!!!) И кого убивает? Обладателя тайны… (Получается так.)

Плохо дело Авдотьи Романовны…

А ведь могла и не убить наповал, могла выстрелом в голову ранить. Он лежит на полу. Судороги. Паралич. Становится идиотом. Свидригайлов — и идиот!.. («Идиот» еще не написан…)

А то глядит в потолок, не теряя сознания… И что Авдотье Романовне делать? Выстрел контрольный? Способна ль?.. Нет, мы не верим… Но что же? Но что?

Два миллиметра, и весь роман перечеркнут. Всё насмарку, что было.

Дуню арестуют, конечно, и Раскольников, узнав, что случилось, можно не сомневаться, откажется от идеи пойти с повинной. Против него одна психология и нет улик. А он не убийца матери. Да и вообще — известный нам сюжет при таком раскладе никак невозможен. И увольте меня от альтернативных сюжетов. Это не я придумал. Это Авдотья Романовна стреляет в голову.

Авдотья Романовна, зачем вы?

Убьете.

Вы же хотите убить.

Случай. Так не бывает. Но исключительный Случай. Пуля только задела висок.

Случай предотвратил катастрофу.

И спас роман.

Случай спас, и этого никто не заметил.

Город бубнящих

«Да вот еще: я убежден, что в Петербурге много народу, ходя, говорят сами с собой. Это город полусумасшедших. Если б у нас были науки, то медики, юристы и философы могли бы сделать над Петербургом драгоценнейшие исследования, каждый по своей специальности. Редко где найдется столько мрачных, резких и странных влияний на душу человека, как в Петербурге. Чего стоят одни климатические влияния!»

Это Свидригайлов.

А это современная статистика. Через полтора века после первой публикации романа выяснилось, что наибольшее число психических расстройств из всех субъектов Федерации фиксируется в Петербурге (имеются в виду первые обращения за психиатрической помощью). Москва с большим отставанием — на втором месте.

Оглашение данных по 2017 году особого эффекта не произвело, но аналогичная статистика за 2018-й была представлена так, что всполошила общественность, особенно петербургскую. В этом году впервые за психиатрической помощью в парадизе Петра Великого обратилось 4,7 тысячи человек, а в Первопрестольной, при всей ее огромности, — 2,8 тысячи. То есть с учетом численности населения городов получается, что из пятерых с психическими расстройствами в обеих столицах четверо проживают в Северной!

А по стране каждый двенадцатый-тринадцатый (двенадцатый с половиной) из впервые обратившихся к психиатру — петербуржец.