Книга о Петербурге

Известно, что многие заключенные одиночных камер в Шлиссельбургской крепости по мере возможностей предавались литературным и научным трудам: Николай Морозов написал сочинений на 26 томов, включая работы по астрономии, давшие толчок изысканиям сегодняшних альтернативщиков во главе с Фоменко; Михаил Новорусский предавался самоанализу в формате дневника и отражал на письме «размышления», а Лукашевич написал научный труд «Неорганическая жизнь Земли», он был геологом («талантливый геолог», уточняет С. Хентова).

Так вот, к «неорганической жизни Земли» школа наша тоже имеет касательство, и связано это с именем другого геолога.

И опять все прошло мимо нас!

«В этой школе с 1937-го по 1941 год училась геолог, первооткрыватель месторождения коренных алмазов в нашей стране Лариса Анатольевна Попугаева».

Это уже вторая доска, которая появилась на нашей школе после того, как я в 1974 году ее окончил.

Меня, человека от геологии далекого, информация о причастности места еще к одному событию — открытию месторождения алмазов в Якутии — тем только и удивила, что ничего я до этой доски ни о какой Попугаевой слыхом не слыхивал, притом что учился тут с первого по десятый. В общем, удивился и принял к сведению, но не более того…

Как-то оказался я в Красноярске в одной гостинице с Василием Авченко, автором книг о Владивостоке, его родном городе. Красноярск посреди страны, а Петербург и Владивосток — на противоположных окраинах, стали мы с ним собеседовать, то да се, — Авченко из семьи геологов и сам знаток горных пород, вот я и сказал ему, что узнал недавно о Попугаевой, она в нашей школе училась, говорит ли ему это имя что-нибудь? Надо было видеть выражение его лица. Он мне тогда, в холле гостиницы, такой спич выдал о кимберлитовых трубках, об их разновидностях, о минеральном составе этого самого кимберлита, о тяжелейших обстоятельствах открытия Ларисой Попугаевой и о значении звания «Первооткрыватель месторождения»! Надо было мне из Петербурга в Красноярск приехать, чтобы услышать об ученице нашей школы от жителя Владивостока. Потом я уже сам обратился к источникам. Ну что сказать? Если бы не Попугаева, еще неизвестно, как бы экономика наша выкручивалась!..

Так ведь то же самое: никто и не говорил про Попугаеву в школе. Просто не знали о ней. Иначе, может быть, не в химики из нашей школы многие подались бы, а в геологи.

И вообще, с появлением интернета стали мы узнавать об этом доме кое-какие подробности. Например, что это здание — до революции сиротский дом и училище — принадлежало Латышской церкви, а сама церковь находилась по другую сторону — на Верейской улице, примерно там, где на уроке военной подготовки (на «войне») отставной капитан товарищ Селиванов учил нас маршировать строевым шагом. Тут надо сказать, что дом № 2 по Подольской улице немаленький, — он делился на жилую половину и на принадлежащую школе, — так вот, в той части дома, что примыкала к Загородному, проживал в коммунальной квартире уже не первой молодости художник Михаил Шемякин, но пока еще никому не известный. Сдается мне, что я даже гостил в этой квартире — у одноклассницы, впрочем врать не буду, — как бы ни был по тем временам ярок и экстравагантен облик свободного художника, я Шемякина персонально не помню, хотя сталкиваться на улице мы с ним должны были многократно — нос к носу.

О своем коммунальном быте Шемякин написал очерк специально для московского сборника «В Питере жить». На обложке поместили репродукцию его картины, изображающей весьма условный Введенский канал, в реальности уже давно закопанный. Это все рядом с его домом — нашей школой. Иногда я вдоль канала домой из школы ходил, но это дальний путь. Глядя на эту обложку, я узнавал и не узнавал ойкумену моего детства. Но фокус вот в чем. Мне тоже предложили дать что-нибудь в этот сборник. О составе я ничего не знал, но надо же такому случиться, мы, незнакомые люди, снова оказались соседями, — в числе сорока авторских материалов наши — его, как он жил в этом доме, и мой, о петербургских совпадениях, — следовали один за другим.

Конечно, выискивание во всем совпадений может смахивать на паранойю…

…но мне кажется, это не есть проблема конкретного автора, это свойство самого города — генерировать всевозможные соответствия, только протри глаза.

Молочные бутылки и соленые огурцы

Раз в четверть примерно обычные уроки нам заменяли «трудовой практикой», чаще всего мы отправлялись на молокозавод по ту сторону Обводного канала, где в каком-то дворовом закутке выполняли нехитрую работу — раскладывали молочные бутылки по ящикам, а битые отсортировывали в специальные баки.