Книга о Петербурге

Мне жаль уходящую натуру Сенной. Но признаемся, в конце прошлого века (конец 90-х) улица Ефимова выглядела, что тут скажешь, не очень. Напротив лавок зиял огромный пустырь (занятый ныне торговым центром). Сюда, на улицу, протягивалось со стороны Сенной площади плотное щупальце гигантской барахолки. Оно не то чтобы шевелилось, но колыхалось, а вечерами, когда оно рассасывалось вместе с основным телом, принадлежащим площади, тут среди разбросанного картона бродили мрачные тени.

В начале нулевых ряд кирпичных торговых строений по улице Ефимова подвергся реконструкции: кое-что уцелело — довольно в презентабельном на внешний взгляд виде. А внутри этих построек появились кофейни и им подобные учреждения. Поговаривали, что подвалы использовали в качестве подземной парковки, — не совсем понимаю, как это, но все может быть.

Интересно, видел ли эти подвалы Всеволод Крестовский? Автора «Петербургских трущоб» водил по ночлежкам и притонам Вяземской лавры знаменитый сыщик Путилин. Надо полагать, в подвалы они не заглядывали. Вполне себе респектабельные купеческие подвалы, к тому же от вяземских трущоб в стороне.

Со времен Крестовского и Достоевского, может быть, и хранились те огурцы.

Зимнее

Вспоминается мне один зимний лагерь — кажется, в классе четвертом. Я и прежде бывал в зимнем лагере — раз или два, и потом еще ездил. Но в те зимы жили мы в Комарово, в деревянных финских домах, а в этот раз — в другом месте, не на северном направлении, а на южном.

Это было большое здание, историческая постройка, охраняемая государством. Сейчас мне представляются какие-то переходы с коридорами, меняющими по ходу ширину, и разнокалиберные помещения с перегородками, отобравшие куски пространства у чего-то несоизмеримо большего. В нашей палате (где дети спят, это всегда в лагерях «палата») запомнились высокая дверь и высоченный потолок с потемневшей лепниной. А еще там была винтовая лестница, вероятно чугунная, — с одного этажа на другой.

В остальном — обычный детский пансионат (наверное, это и называлось «пансионат»? — ну да, именно так, вспомнил). Столовая, кухня. Игротека с детским бильярдом и настольным хоккеем. А снаружи большая, очень большая новогодняя елка. Каток. Рядом парк — лыжные прогулки и финские сани.

Это Пушкин. В смысле, Царское Село. Хотя взрослые иногда называли еще по привычке — Детское Село. Царское Село называлось Детским Селом с 1917-го по 1937-й. В пору Детского Села тут было множество детских учреждений… Не знаю, стало ли их меньше в годы моего детства, но время сказать, что же это было за историческое здание, в котором мы тогда жили.

Это был Екатерининский дворец.

Та его часть, которая тогда не считалась музеем. Свободная от убранства и императорской роскоши.

Но все же — дворец. Екатерининский!

Вот так отправляют тебя родители в зимний лагерь-пансионат по профсоюзной путевке, выданной на работе (наверняка со скидкой), и ты оказываешься во дворце, воздвигнутом Растрелли, и воспринимаешь это как должное. Мне кажется, все воспринимали это как должное — и воспитатели, которых, впрочем, не помню, и поварихи на кухне.

Нас однажды сводили в музей на экскурсию. Как же не сводить, если живем в том же здании?

После обеда был тихий час.

Потом полдник с компотом.

А когда в школе «сдавали лыжи», ехали электричкой на трассу. И в институте на первом курсе зачет по лыжам сдавали там же, на той же практически трассе.

Там был павильон, в котором получить можно было и лыжи, и ботинки по размеру ноги, с универсальными креплениями.

И где эта трасса была? А в Павловском парке. Ну да, где дворцово-парковый пейзаж. В Павловске, который ныне часть Петербурга.

Хотя ничего особенного. Весь город на лыжах кататься в Павловск ездил. Не весь: отец меня маленького в Токсово брал, там холмы.

А в Павловске — уже по обязанности, на сдачу зачетов.

Бежали на лыжах по аллеям парка три или пять километров.

Над берегом Славянки — кто выкладываясь, кто сачкуя.

Мимо мраморной колонны, где Павел принимал парады, мимо мавзолея «Супругу-благодетелю» о четырех колоннах, мимо Старосильвийских прудов (конечно, не зная, как это все называется), Розового павильона, места Константиновского дворца…

«Лыжню!»

На Лягушачьем болоте

Место, формально обозначаемое адресом: ул. Гастелло, 15, сегодня, при нашей моде на петербургскую мистику, значится в числе самых мистических. Выражаясь осторожнее, назовем его крайне необычным, для Петербурга во многом нехарактерным и вместе с тем — очень петербургским.