Книга о Петербурге

— Очередные тома из собрания сочинений Островского, драматурга… Салтыкова-Щедрина… Некрасова (зеленого, академического)… Достоевского (из тридцатитомника, издание которого растянется на два десятилетия)… Четвертый том Виталия Бианки, с дневниками и письмами… А еще сразу четыре большого формата книжищи коллективного труда с удивительным названием «Космическая медицина» — мрачновато-красивые суперобложки с изображением какой-то галактики и лица космонавта в болезненном цветоделении… И первый том «Справочника по радиолокации», перевод с английского, — ну это как бы по моей будущей специальности, как мне на тот момент еще мнилось…

Не запоминал нарочно, честное слово. Но как перед глазами.

Вот уточнил: «Основы биологии и космической медицины», — не уверен, что на это подписывались так же лихорадочно, как и на Фолкнера, хотя все может быть, — не было и «Космической медицины» в свободной продаже, только по абонементам в соответствии с предварительной подпиской. Насколько я понимаю, это издание являло собой памятник эпохе разрядки напряженности (детант), — американо-советский проект в контексте программы «Союз — Аполлон»…

Что до собрания Достоевского, тут могу похвастаться: все 30 томов (33 книги) я скупил по одному в ленинградских «Букинистах». Иногда мои гости, видя на полке полного Достоевского с закладками, удивляются: а ты разве не сдал его в «Старую книгу»? Нет, это мой персонаж сдал, это я его подбил на сдачу — в самом начале романа «Член общества, или Голодное время», — после чего у него и начались сюжетные неприятности. А я наоборот — купил. А он — наоборот: сдал.

В связи с этой сдачей занятный случай произошел однажды с писателем К., о чем он поведал как-то в своем блоге. Зашел он тогда в «Букинист» и взял с полки роман какого-то Носова, открыл, а там в самом начале (от первого лица роман): «В этот день я сдал Достоевского. В 30 томах, или 33 книгах, двухпудовое, полное — сочинений собрание — я тащил на себе в этот день на далекий Рижский проспект, по-тогдашнему проспект Огородникова… — закоулками, огородами, пролазами… — просто тамошний „Букинист“, он работал по воскресеньям». Фокус в том, что К. находился как раз в том самом «Букинисте» — на Рижском проспекте (в прошлом — проспекте Огородникова). Вот сюда и сдал герой носовского романа своего Достоевского. А теперь кто-то и сам носовский роман сдал, который сейчас держал в руках К., читая про то, как сдал сюда Достоевского герой Носова. Может быть, он герой романа и сдал сам роман, раз он уже сдавал сюда однажды всего Достоевского? В общем, что-то К. тогда почувствовал и даже книгу купил. И даже написал об этом случае[31].Мне тоже нравятся такие совпадения — когда реальность и вымысел совмещаются. По-моему, это очень петербургское совпадение. Хотя в отдельную главу «Петербургские совпадения» включать не буду его — там поярче, повыразительнее.

А когда я купил один из томов того полного собрания Достоевского в магазине «Старая книга» на Литейном проспекте, тоже был случай. Принес я домой этот одиннадцатый том с рукописными редакциями «Бесов», положил на стол, открываю, а оттуда, из-под корешка — шмыг таракан — и побежал по столу проворно. Не сумел поймать, так и унесся. Сколько книг покупал, никогда ничего подобного не было. Не иначе, это был таракан капитана Лебядкина, о котором на странице 41 сказано: «Таракан от детства, т. е. от самых пеленок, или, лучше сказать, от рождения». Ну да, тот самый: «Жил на свете таракан…»

Скрылся и больше не появлялся. Тараканы в нашем старом, в прошлом доходном доме поселились через несколько лет, независимо от этого беглеца — когда на первом этаже открыли продовольственный магазин. Мы с ними боролись. Но пропали они уже в новом тысячелетии. Во всем городе. Сами.

Без очков