Книга о Петербурге

Да они бы меня и выпустили от греха подальше, так ведь надо же форму соблюсти… или ждут, что сам успокоюсь?

Полежал еще немного на койке. Встал. «Ну хватит ломать комедию, выпускайте!» — «Сейчас выпустим. Жена пришла». — Как — жена? Откуда жена?

Жену пригласили?!!

Ведут в какую-то каморку, где вещи мои лежат. «Одевайтесь». (И все — на «вы».) Зачем-то дверь снаружи заперли. Я оделся, а когда брюки на себе почувствовал, решимость моя утроилась: в дверь кулаком барабаню. Открывают — тут уж я ворвался, одетый, туда, где вся их «комиссия» сидит, и давай обличать: за что взяли? чем не понравился?.. — опять приступ ярости (жена мне потом в укор поставила, что не поцеловал ее, мол, здравствуй). «Это ты, ты меня душил!» — кричу, пальцем тыча. И про то, что сознание потерял, и про укол… «Какой укол? Мы не делали никакого укола…» А фельдшерицы-то и нет — спряталась. Я кричу на них, обвиняю, тут и этот (или другой?) стал тоже кричать — на меня, с угрозами. Вдруг жена моя как топнет ногой: «Молчаааать! Всем молчать!» Тут мы замолчали. «Сядь на диван!» Сел, молчу. «Вон он ведь вас как боится…» (а сам-то, сам? — не присмирел, что ли?). Вижу, разглядывают меня с любопытством, старлей протокол нехотя составляет. Часы возвращают. «Пили сегодня?» Хороший вопрос. Три часа продержать в вытрезвителе, чтобы спросить, пил или нет!.. Протокол подписать отказался. Жена подписала. Забрали меня в 21:40, выпустили в час ночи.

Все теперь говорят: повезло, еще как повезло. Мог бы там и остаться. Спрашивают: чем душили — рукой или дубинкой? Чем, чем! Какая разница чем!.. А если бы я за руки душителя схватил, будь половчее, что бы тогда? Сопротивление при исполнении?.. нет?

Спрашивают, почему не откупился, когда меня брали на Сенной, раз деньги были. Не знаю почему. Просто в голову не пришло. А что, разве надо платить, когда требуют документы? — «Ну ты прямо как маленький. А деньги вернули?» — Вернули.

Вот и деньги вернули, 200 рублей. Грех жаловаться. И синяков нет снаружи. Только в горле как будто синяк — больно глотать, и больно есть, и что хуже всего — больно смеяться.

Судьба ворот

О некоторых перемещениях

Бывает так. Живешь, блуждаешь по улицам, иногда смотришь вверх, голову задираешь, и никогда не приходит в эту голову вообразить себя на взглядом замеченной недосягаемой верхотуре, как не приходит в голову многое из вообще невозможного, уж слишком невозможного действительно много, — невозможного ведь больше, чем возможного, не так ли? А если бы спросили, возможно ли тебе лично, человеку, которому никаких спецобязанностей не вменяли, хоть как-нибудь туда физически попасть, одну бы, наверное, допустил возможность — чье-нибудь шаловливое волшебство.

Но вдруг что-то случается в жизни, раз — и ты там. Со мной такое дважды было.

Первое. Летом 2002-го мне довелось очутиться на Александровской колонне, у ангела. Я не шучу и не мистифицирую. Я там физически был — что понимать надо буквально; причем один: один на один с ангелом. Понимаю, в это трудно поверить, но обстоятельства так сложились, что я там даже умудрился ненадолго уснуть — у ног его, наверху, перед ним. Клянусь. Но случиться такое могло лишь в 2002-м, чему есть объяснение. Подробности, кому интересно, в четвертой части «Построения квадрата на шестом уроке». Сейчас о другом. Просто похвастался, не удержался.

Второе (и это уже по теме). Я один из тех, кому довелось побывать на Московских триумфальных воротах. В отличие, осторожно скажу, от проникновения к ангелу, этот эпизод не был сомнительным с точки зрения права, он просто оказался побочным следствием моего участия в одном проекте. Что не умаляет яркости персональных воспоминаний. Меня спрашивали тогда, глядя на соответствующую фотографию: как это возможно технически? Лесов нет. Двенадцать чугунных колонн… Не с вертолета же спустили?

Нет, конечно. Все проще.

Во второй колонне южного ряда, если приглядеться, есть дверца. Замок, понятно, закрыт. Примерно раз в двадцать лет, в силу каких-то причин, возникает потребность его отпереть. Ну так вот, внутри колонны узкая винтовая лестница, покрытая густым, не сказать жирным слоем пыли…

Короче. Из наших современников на Московских триумфальных воротах немного кто побывал; вот и я тоже — пускай даже из любопытства. Засим, мне кажется, имею моральное право позволить себе четыре-пять тысяч слов по теме объекта, судьба которого, как ни посмотри, все равно удивительна.

Начнем, как обычно, издалека.

Перенесемся к Троицкому собору.

Бюст архитектора