Книга осенних демонов

Они танцевали. Это было спустя два часа и после нескольких выпитых коктейлей, когда ему удалось достичь двух половинчатых побед: сделать так, что жена разговаривала с ним ласково, хоть прежде делала это сухо и официально, а также выпить виски без подозрительных добавок: желудочных капель, чернослива, оливок и бумажных зонтиков. Золотой парень нахальным не был, ему это не позволяло врожденное совершенство. Он вертелся где-то поблизости, как акула вокруг забрызганного кровью плота, пока жертва не высунет что-нибудь за ограду супружества.

В этом было что-то мистическое и нехорошее. Какая-то враждебная парапсихология. Вокруг была куча женщин, с которыми он мог бы прекрасно найти общий язык и наслаждаться результатом. Но нет же, он приставал именно к ним. Приставал к его жене совершенно так же, как зверь на охоте. Так, словно их раненый союз оставлял за собой кровавый след, вводя преследователя в экстаз.

Сильвия подсознательно чувствовала, что происходит, и пользовалась ситуацией на полную катушку. Была чужая, безнаказанная и невыносимая. Для Януша у нее были припасены только упреки и ехидство. Он сжал зубы и молча переносил это. Согласно правилам поведения в супружеском конфликте, если бы он хотел вести себя стереотипно, то должен был бы обидеться, отойти в противоположный угол помещения и демонстративно предаться мужским развлечениям. Весело пить спиртные напитки (если бы здесь присутствовали его приятели) или (поскольку никаких приятелей тут не было) пить тоскливо, сидя в одиночестве в обнимку с бутылкой виски и стаканом из граненого стекла, призывая в свидетели и защитники своего горя всех святых из экранного пантеона Одиноких крутых парней. Должен был напиться в дерьмо и заблевать хозяйке зеркала в малахитовой ванной комнате или учинить какой-нибудь скандал.

Был еще один вариант. Флирт. Уйти в дешевое ухлестывание, найти себе какую-нибудь деваху противоположного Сильвии физического склада (значит, в данном случае лучше всего какая-нибудь худосочная блондинка со светло-серыми глазами и с лицом падшего ангела) и с удовольствием флиртовать с ней весь вечер, игнорируя светящийся взгляд Сильвии, пронзающий Золотого парня с рекламного плаката.

Но это отпадало по двум причинам. Во-первых, Януш был не в настроении. Его сердце разрывалось, а лицо напоминало гипсовую маску. Улыбнись — маска бы треснула и отвалилась кусками. Во-вторых, он наверняка смог бы приударить за студенткой или сотрудницей университета, которая немного работает, немного развлекается, немного готовит и ходит по земле, как нормальный человек. С этими бизнес-леди, которые в течение двадцати четырех часов в сутки делали карьеру, невозможно было даже поговорить. Он бы и понятия не имел, как приступить к беседе; она бы напоминала ухаживания за представительницей другого вида.

Они танцевали, но это не имело ничего общего с развлечением, радостными эмоциями или чем-то подобным. Скорее походило на борьбу.

— Будь внимателен! Слушай ритм! — шипела она в ухо и изгибалась в нервном пируэте в тот момент, когда он хотел нежно прижать ее к себе, падала на него, когда он пытался сделать поворот, тянула, когда он толкал, и толкала, когда он тянул. Он вытерпел две мелодии и, позорно пристыженный, вернулся к своему стакану. Она обожала танцевать, но на сей раз хотела доказать, что они не подходят друг другу и что с ним одно страдание. Ей это удалось.

— Я ведь вижу, что ты мучаешься. Ты не будешь злиться, если я потом потанцую с кем-нибудь другим?

Потом он снова вышел покурить и, стоя с сигаретой, смотрел на моргающие огоньками красных авариек обтекаемые корпуса автомобилей, припаркованных вдоль блестящей от мороси улицы.

Когда он вернулся, она танцевала. С этим. Это тоже не было ни просто развлечением, ни выражением свободных экспрессивных чувств. Это был балет на тему предварительных ласк.

Они были в браке уже пять лет, а знакомы семь. Слишком долго, чтобы сохранить первоначальное очарование страстности и взаимный восторг от телесности. Пришло время теплой, длительной любви, в которой сумасшествие бешеного обладания и ощущение, что открываешь тайну, которое сопровождало его всякий раз, когда он видел ее нагой, сменилось взаимным узнаванием, пониманием и чувством. Теперь он испытывал радость от того, что они подходили друг другу как два пальца одной руки, что знали свои тела и умели прекрасно на них играть известные им двоим мелодии. Он это ценил, но несмотря ни на что, где-то в нем дремал страх потери. Когда он увидел, как она танцует, это чувство вырвалось, как огонь.

Если бы они хотя бы танцевали как обычно, обнявшись друг с другом и качаясь в такт произвольного ритма, было бы полбеды. Психологически он был к этому готов. И к тому, что она уткнет голову в плечо партнера, что его ладонь окажется на ее бедре и прочее. Но они танцевали в такт какому-то очень быстрому темпу, а ангельский мальчик был слишком совершенен для таких дешевых фигур. Они превратили банальные движения в утонченный экзотический балет.