Книга пророка Амоса. Введение и комментарий

Пророческая угроза царскому дому, вызвавшая стычку с Амасией, несомненно, является одной из кульминационных точек проповеди Амоса. Альберто Соджин считает, что цель рассказа о конфликте пророка с Амасией – объяснить, почему Амос прекратил свою миссию в Израиле и был вынужден вернуться домой, в Иудею[713]. Встав в оппозицию Амосу, Амасия, как пишет в своем конспективном обзоре диакон Иоанн Шевцов, «пытается заставить замолчать» пророка[714].

…послал Амасия, священник Вефильский, к Иеровоаму, царю Израильскому… То, что Амасия (אמ^יה, Амация) может посылать кого-то непосредственно к царю, говорит о высоком статусе этого священника. Святилище в Вефиле было главным и царским (7:13) святилищем Северного царства. Помимо своих чисто жреческих функций, Амасия, видимо, выполняя и государственные обязанности. Рудольф[715], а следом за ним Соджин предполагают, что Амасия «был служителем короны, ответственным работником организации, непосредственно подчинявшейся дворцу»[716]. Хотя Вефильский храм, подобно Иерусалимскому, и обладал, по всей видимости, статусом экстерриториальности, но, как это следует из фразы Амасии в 7:13, был в то же время вместе со всеми своими функционерами подчинен непосредственно царю. Царь, таким образом, выступал покровителем официального культа и его главного святилища, служители которого, в свою очередь, должны были это высочайшее покровительство отрабатывать в качестве своего рода агентов государственной безопасности. Слова «восстану с мечом против дома Иеровоамова» (7:9) представляются Амасии крамольными. Именно антигосударственное содержание этих слов и побуждает священника к политическому доносу[717].

Интересно, что в Таргуме Амасия – вовсе не священник, а просто רבא («глава», «шеф», «учитель»[718]). Это общий почетный титул, не заключающий в себе никакой определенности. Таргум не хочет называть его священником, возможно, в видах антисамаританской полемики[719]. Читателю арамейского текста Амасия представляется просто неким вефильским «начальником» (רבא לביח״אל).

…Амос производит возмущение против тебя среди дома Израилева, земля не может терпеть всех слов его… «Вефиль, – замечают Алонсо-Шёкель и Сикре-Диас, – это культовый центр, закрытый, контролируемый царем и священником. Слово Божье прорывается в это культовое пространство, создает в нем резонанс, так что слова наполняют и переполняют его, оно “не может терпеть” их… Священник стремится защитить свой храм, защищая через это и свое царство. Но слово Божье проникает, утверждается и в результате – выбрасывает виновных в далекое, нечистое пространство»[720]. Эти испанские филологи и экзегеты очень хорошо ощутили духовное содержание и внутреннее высокое напряжение текста 7:10–17.

Нельзя не заметить аллитерацию между לא״חוכל… להכיל {не может терпеть, буквально: не может мочь) и כל (всех).

…производит возмущение… LXX: συστροφάς ποιείται, что можно перевести как устраивает сборище (одно из значений слова оттросрц – «собрание», «сборище»). Смысл греческого перевода соответствует еврейскому тексту: по сути, Амасия обвиняет пророка в огранизации антигосударственного заговора. Этим обвинением он, как объясняет свт. Кирилл, «старается возбудить Иеровоама, говоря, что Амос будто бы восстает против его царской власти»[721].

Ибо так говорит Амос: от меча умрет Иеровоам… Амос этого не говорил, доносчик перевирает слова пророка (ср.: 7:9). Блаж. Иероним справедливо усматривает в словах Амасии клевету[722]. Как известно из Четвертой книги Царств, Иеровоам II умер своей смертью: «И почил Иеровоам с отцами своими, с царями израильскими. И воцарился Захария, сын его, вместо него» (4 Цар. 14:29).

Свт. Кирилл находит в доносе Амасии, стремившегося возбудить гнев царя, параллель евангельским событиям: «Нечто подобное совершили и презренные иудеи, слагавшие клеветы на Христа, когда Он, изумляя чудесами Иудею, всех призывал к Себе, они, жалкие, приняв в ум свой пламя зависти, привели Его к Пилату и даже говорили: если не умертвишь Его, ты не друг кесарю (ср.: Ин. 19:12). Итак, всегда одинаковы нападения на святых у всех, борющихся против благочестия, и везде бессилие дряхлой лжи пользуется одинаковыми средствами»[723].