Помимо этого фактора, нельзя, конечно, не учитывать и соблазнительного для израильтян соседства Финикии, и того, что израильские цари проводили куда более открытую внешнюю политику, чем иудейские.
Пророческое сопротивление синкретизму и двоеверию возникает именно на Севере, и именно в эпоху Омридов. Танах связывает его с именами пророков Элийяѓу и Элиши. В книге מלכים рассказывается, как они и их בני – הנביאים противостали развращающему влиянию государственного ваализма и высоко вознесли знамя яхвизма. Позднее, уже в VIII в., там же, в Северном десятиколенном царстве, появляются и первые письменные пророки – Амос и Гошеа.
Испанско-аргентинский библеист Хосе-Луис Сикре-Диас, ученик великого Луиса Алонсо-Шёкеля, дает следующее определение пророка: «Пророк, – пишет он в своем обширном исследовании, посвященном пророкам Танаха, – это избранный Богом посредник для передачи людям особых знаний о том, что необходимо делать в настоящее время или в будущем»[968]
. Это, конечно, слишком общее определение. В истории Израиля прослеживается определенная эволюция этого посредничества: от 1) энтузиастического профетизма, в котором так трудно отделить зерно подлинного послания от мякины внешних влияний и шелухи собственных человеческих мечтаний, через 2) поставленное под контроль и легитимированное устное пророчество – к 3) самому надежному пророчеству, письменному.Наша конференция называется «Библейское откровение о Боге». Говоря о пророках Танаха, нужно четко понимать, что это не пророки «открывали» Бога, а Бог открывал Себя через пророков – «глаголал пророками», или «глаголал во пророках», как мы исповедуем в Никео-Цареградском символе веры. Пророки – это глашатаи Божественного слова.
Поэтому главный протагонист всех пророческих историй и всех пророческих книг один – Божье слово. Нельзя не согласиться с Бретоном:
У Амоса это слово впервые становится письменным. Книга пророка Амоса кладет начало традиции израильской пророческой письменности[970]
. Записанное слово оказывается более надежным средством передачи божественного послания, чем устная речь, поэтому вслед за Амосом следует Гошеа, а затем – длинная вереница иудейских письменных пророков. Если бы не возникла традиция записывать пророческие речи, что могли бы мы знать о учении пророков, о той Божественной вести, которую они провозглашали?