Книга третья: Горы и оружие

– Чей-то алый возлюбленный розы бутон, – сказал Мак-Грегор шутливо по-курдски.

– Это же Кула – дочь Саки.

Кула расправила плечи, гордо выпятила грудь, чтобы показать, что она уже взрослая девушка. Мак-Грегор сделал изумленное лицо; он и впрямь был удивлен. Саки, отца ее, обвиненного в возбуждении беспорядков среди землекопов нефтяной компании, застрелил в 1958 году британский агент у подъезда управления юстиции в Мехабаде. Двумя месяцами позже умерла ее мать, и пятилетнюю Кулу привезли среди зимы в Тегеран к Мак-Грегорам, закутанную в овчину. У девочки была желтуха, и Кэти поместила ее в русскую больницу, присмотрела за ее лечением и за тем, чтобы она благополучно вернулась в горы, к своим равузским дядьям. Кула приходилась Затко племянницей.

– Что, забыла уже английский? – сказал Мак-Грегор.

Кула фыркнула и, откинув голову, засмеялась громко и задорно, как и надлежит неробкой курдской девушке. Затем сказала Мак-Грегору по-курдски:

– Я поздоровалась с тетей по-английски. А она мне по-курдски в ответ: «Я разучилась понимать твой курдский говор».

Двое ребятишек, уцепившихся за платье Кэти грязными пальцами, тоже засмеялись, и Мак-Грегор, любуясь женой, подивился тому, как все дети тотчас норовят ухватиться за ее подол. Кэти не сторонится брезгливо общения, ее не пугает самый неприглядный вид, и они, должно быть, чувствуют это и спокойно доверяются ей.

– Не проси у ханум сластей, – сказал Мак-Грегор шестилетнему мальчугану, тянувшему к Кэти руку.

– Но у нее ж полны карманы, – горячо возразил тог.

– А просить все-таки не надо, – сказал Мак-Грегор. – Ты им конфеты давала? – спросил он Кэти.

– Давала. Они тут в горных селениях в глаза не видят сахара.

– Этот чертенок опять просит, и, если взрослые услышат, ему попадет.

– Ах, вздор какой, – сказала Кэти. – Он ведь не попрошайничает.

– Курду не пристало тянуть руку, – сказал Мак-Грегор.

– Твои высоконравственные нормы вечно идут вразрез с людской природой, – сказала Кэти, порылась в кармане и дала малышу конфету. Опять завертела ручку пшенной машины, и Мак-Грегор, не отвлекаясь уже детьми, сообщил ей по-английски, что курды решили создать республику и замышляют восстать одновременно в Турции, Иране и, возможно, в Ираке.

– Замышляют – когда? – отозвалась недоверчиво Кэти.

– Этого они не захотели мне сказать.

– И немудрено. Они сами не знают. Золотые мечты и фантазии. Фантазии. Фантазии, – повторяла она, вертя ручку.

– Понятно, что дело пока еще отдаленное, – согласился Мак-Грегор. – Но они решили начать подготовку уже сейчас и на этот раз, возможно, добьются успеха.

– А чего они хотят от тебя?

– Еще не сказали.

– И догадываюсь почему, – насмешливо проговорила Кэти. – Они хотят, чтобы ты сперва поклялся могилой родной матери, что ты заодно с ними.

– Ты угадала.

– Но ты ведь еще не дал им клятвы?

– Нет.

– И не давай.

– Стоп! – сказала Кула, и Кэти остановилась и снова завертела ручку, когда Кула сказала: – Чик-чик!

Продолжать разговор под стрекот швейной машины Мак-Грегор не захотел.

– Тетя скоро вернется, – сказал он Куле и пошел с Кэти по берегу, а дети – за ней, и убежали, лишь когда он кликнул одну из женщин, которые стирали, колотя одежду в скудно текущей речной воде. Твердо держа Кэти под руку, он повел ее через деревню. Не все курды собрались в амбаре, было их в избытке и здесь – своих и приезжих, греющихся на горном солнце (и тут же рядом винтовка) или присевших на корточки над частями и обломками моторов и шасси. Курды попивали чай, посмеивались, окруженные тощими, в навозных струпьях, собаками древней гончей породы. С десяток горцев сидело на плоской земляной крыше овчарни вокруг 80-миллиметрового миномета, глядевшего широким дулом вверх, в пустоту.

Когда деревня осталась позади, Мак-Грегор сказал:

– Тут возникает новый фактор, который изменит для курдов всю ситуацию.

– Они вечно возникают, эти «факторы», – сказала Кэти. – В особенности у тебя. Ты их изобретаешь.

– Уж этого-то фактора я не изобретал.

– Посмотрим еще, убедителен ли твой фактор.

– Все крупные государства-нефтепотребители не сегодня-завтра воспылают интересом к курдским горам.

– Отчего бы вдруг?

– ИННК уже порядочное время бурит здесь скважины, и мы открыли два весьма значительных месторождения. Во-первых, чрезвычайно богатую нефтяную залежь, которая тянется, вероятно, миль на сорок под этими горами, как раз на курдском пограничье с Турцией, Ираком и Ираном.

– Но ведь ты и прежде об этом знал.

– Я только предполагал. Теперь же мы подтвердили бурением.

– Так. А во-вторых?

– Вторая находка даже важнее первой. Это обширное месторождение природного газа, ряд протяженных резервуаров, сообщающихся друг с другом на глубине примерно полутора тысяч метров, – иными словами, добыча не будет сопряжена с особыми трудностями.

– А кто захочет возиться с природным газом в этих горах?

– Через десяток лет миру грозит повальная нехватка углеводородов, так что за эти места неизбежна такая же драка, какая идет теперь повсюду, где разведаны новые запасы.

– А курдам известно об этих месторождениях? – спросила Кэти.