Книга в синей обложке

Ложка Дианы без дела скучает в креманке, на треть погрузившись в облако сливок. Нужно сделать над собой усилие, держаться естественно и все-таки попробовать десерт… Вообще не чувствуется никакого вкуса, точнее, нельзя его распознать. Даже ломтики клубники абсолютно безвкусные… А теперь тающая на пересохшем языке масса кажется горькой. Накатывает дикая мысль о случайно перепутанных креманках. Понятно, что этого не может быть… Однако постепенно реальные ощущения восстанавливаются. Майкл прав. Это вкусно. Изумительно вкусно.

Диана глотает крем машинально, не отрывая взгляда от того, кто сидит напротив. Невозможно оторваться от этого зрелища. Она следит, как движется десертная ложечка в тонких, но сильных пальцах, следит за мельчайшими движениями кисти и запястья. Мужские руки могут быть по-своему тоже изящными. После душа Майкл надел легкий трикотажный джемпер сливочного цвета, будто выбирал специально под цвет десерта. Одно целое. Кажется, эта сцена будет длиться вечно.

Теперь уже слишком поздно что-то менять.

***

Майкл устраивается в кресле возле журнального столика, вытягивает какой-то толстый журнал из пестрой глянцево-интеллектуально-рекламной свалки.

Не подозревает, что стал главным персонажем в пьесе, которую намерена поставить Диана. До сих пор Майкл деспотично вершил судьбы персонажей из собственных историй. Наступает момент, когда привычная картина выворачивается наизнанку. Кое-кому другому предстоит поставить пьесу в пространстве гостиничного номера, без лишних зрителей, разыграть как по нотам. Роль ничего не подозревающей жертвы уже обозначена.

В Лондоне, где они постоянно окружены людьми, где обитает множество любопытных знакомых, и имеются соответствующие службы с длинными щупальцами, такая постановка была бы обречена на провал изначально. Внезапная смерть молодого и вполне здорового мужчины не обошлась бы без расследования. Но здесь, в очаровательно-сонном Эдервиле, все совсем иначе. Здесь темные страсти и преступления давно отошли в область легенд, а настоящая жизнь течет мирно и беззаботно, сплошная идиллия. Лица горожан безмятежны. Смертельный полет старшеклассника с Изумрудного холма на камни при загадочных обстоятельствах — априори несчастный случай. Кому хочется ворошить мрачные подробности и докапываться до истины? Никому…

Горничная привстает на цыпочки, тянется вверх, чтобы достать до самого верха оконной створки. Прищурив глаза, внимательно рассматривает стекло, замечает какое-то пятнышко, стирает его.

— Расследование проводил наш старый добрый сержант Филкокс. Он и сейчас служит, куда же без него. Лентяй и тупица, каких поискать! Ему главное, чтобы вокруг была тишь да гладь, и чтобы его не трогали. Если бы на его глазах пырнули кого-нибудь ножом, старик Фил сказал бы: это просто несчастное стечение обстоятельств.

Миссис Броуди увлеченно трудится над ажурной салфеткой, хитроумное переплетение упругих нитей цвета слоновой кости приобретает законченный вид.

— Хоронили дочку моих хороших знакомых. Тринадцать лет, такая прелестная девочка, с длинными золотисто-рыжими локонами, словно куколка. И такая умница… Сгорела буквально за два дня. Ужасно, просто ужасно. Ее лечил доктор Дизли, самый лучший в городе, но спасти не удалось. Грипп, какой-то особый вирус, начинается, как обычное пищевое отравление… Родители безутешны, конечно.

Память услужливо подсовывает эти, казалось бы, не слишком значительные и показательные эпизоды. У Дианы есть надежная союзница в лице миссис Броуди. Можно не сомневаться, не зря она тогда рассказала эту жалостливую историю. Да и кому придет в голову заподозрить Диану, по уши влюбленную в своего знаменитого красавца мужа? Само подозрение кажется абсурдным, не так ли? Они ведь идеальная пара, даже гостиничная обслуга украдкой любуется.