«Книга Всезнания» (СИ)

Добрая понимающая улыбка японца заставила диван исчезнуть. Правда, сначала он прыгнул к тут же отскочившему в сторону Десятому Вонголе, а уж потом растворился в небытии. Из угла зала же вышел доселе невидимый устроитель беспорядка — худощавый парнишка лет семи, с зелеными волосами до плеч, которые почти полностью скрывала огромная шапка-яблоко. Одет ребенок был в брюки защитного болотного цвета и такую же куртку, вот только расстегнутая молния позволяла увидеть майку того же цвета, скрывавшуюся под ней, и отнюдь не защищавшую худое, с выпирающими ребрами детское тело от холода. Тсуна вздрогнул. А в следующую секунду наконец-то понял, что в этом промозглом, сыром склепе людям жить было нельзя. И не только людям.

— Явились полюбоваться на мастера, едва передвигающего ноги после помощи вам, слабосильным? — растягивая гласные, безразличным тоном изрек парнишка, спрятав руки в карманы и глядя на гостей абсолютно ничего не выражающим взглядом глубоких, печальных зеленых глаз. — Решили посмеяться над немощью учителя, до которой вы его довели?

— Фран, мы вообще-то пришли поговорить с Мукуро, а не посмеяться над ним, и ты это отлично понимаешь, — ответил Ямамото, которого шуточки язвительного юного иллюзиониста никогда не выводили из себя.

— О, так в вас проснулась совесть, и вы решили навестить травмированную в вашем приключении Ананасовую Фею? — протянул парнишка всё тем же безучастным тоном и посмотрел на стену, будто она была куда интереснее собеседников. — А что так поздно? Надеялись, мастер отдаст концы и не придется на гостинцы тратиться? Судя по тому, что вы пришли с пустыми руками, так и есть.

Тсуна почувствовал острый укол совести, а Фукс рассмеялся.

— Точно подмечено, — безжалостно прокомментировал он. — Мукуро так до конца и не оправился, а вы даже не купили ему фруктов, которые принято приносить больным.

«Ты сейчас говоришь почти как Лия», — мысленно поморщился Савада, не прислушиваясь к ворчанию Гокудеры, который пытался то ли доказать Франу, что тот не прав, то ли обвинить его в излишней язвительности.

— Ну так мы уже более двухсот лет вместе, переняли привычки друг друга, — развел руками призрак и добавил нечто странное: — Зато теперь ты знаешь, что «лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать», разве нет?

Савада опешил, а затем покосился на красного, как вареный рак, Гокудеру, заводившегося всё сильнее и всё резче высказывавшегося в адрес продолжавшего язвить ребенка, а также на пытавшегося их успокоить Такеши. Рёхей стоял рядом с ними, но в разговоре не участвовал и просто разглядывал пейзаж за окном: от споров с Франом он старался держаться подальше. По смуглой коже боксера бежали мурашки, а ветер, врывавшийся в незастекленное окно, ерошил его пепельно-белые короткие волосы. И этот же самый ветер теребил края детской куртки, пробираясь под тонкую майку.

«Так нельзя, — подумал Тсуна. — Они не должны так жить».

— Но Мукуро не согласится принять подачку от босса ненавистной мафии, — добавил Фукс. — Так что хорошенько подумай, как исправить создавшееся положение, прежде чем что-то делать.

«Я посоветуюсь с тобой и с ребятами», — согласился Десятый Вонгола и заметил, что Вольф одобрительно кивнул. А еще заметил, что Страж явно был доволен, и в его голову закралась странная мысль. «Неужели Вольф хочет, чтобы я помог банде Кокуё?» Фукс мог бы рассмеяться в ответ, но лишь понимающе улыбнулся. И Савада решил пока не спешить с выводами.

«Взрослеешь», — шепнула бы ему Лия. Но Тсуна этого так и не понял.

— Ребята, давайте не будем ссориться? — осторожно попросил Савада, решив, что обязательно придумает, как изменить условия жизни банды Кокуё. — Фран, может, просто пропустишь нас к Мукуро?

— А почему я должен это делать? Учитель вас видеть не захочет: это из-за вас у него теперь вид не Ананасовой Феи, а дохлой камбалы.

— У нас к нему важный разговор, да и… никто ведь не знал, что дождь пойдет, даже сам Мукуро, — почесывая кончик носа, Савада состроил просительную физиономию, но юного иллюзиониста этим было не пронять.

— А как же интуиция Вонголы? Промолчала? То улучшилась, а тут вдруг вовремя испарилась?

Тсуна вздохнул. С Франом говорить было просто невозможно. А вот Вольфрам беззвучно смеялся и даже один раз прошептал, что давно не вел бесед с настолько острыми на язык оппонентами, а потому соскучился по подобным пикировкам. Савада подумал, что Страж — явно мазохист, а сам попытался в последний раз воззвать к разуму ученика сильнейшего иллюзиониста:

— Фран, просто скажи, где Мукуро, ладно? Нам очень нужно с ним встретиться.