«Книга Всезнания» (СИ)

— Вам нужно, вы просите о помощи. Учитель не хочет вас видеть, сказал, чтобы я вас к нему не провожал. Ну и что мне делать? Ах, бедный я, несчастный, — безразлично протянул мальчик и уселся на корточки перед окном. Вычерчивая на пыльном полу рожицу лягушки, он завел монотонный непрерывный монолог о тяжести бытия простым подмастерьем, которого два босса никак не могут поделить, и об отсутствии совести у этих двоих, но прервать его Хранители не успели. В комнату зашла девушка, внешне несколько похожая на Мукуро, но разительно отличавшаяся от него по характеру.

— Хром-тян! — Савада воодушевился. Общаться с помощницей «Ананасовой Феи» ему всегда было намного проще, чем с тем, кто дал Туману Вонголы такое странное прозвище.

Иллюзионистка подошла к Саваде, сжимая перед собой трезубец, и застыла, словно не зная, что сказать. Темные волосы, отливавшие синевой, были уложены почти так же, как у Мукуро, короткая плиссированная юбка и куртка защитной расцветки были слегка измяты, а тонкие пальцы, крепко сжимавшие древко трезубца, побелели от напряжения. Правый глаз Хром Докуро закрывала черная повязка с «Веселым Роджером», и Тсуна отлично знал, что это не было данью моде: авария лишила девушку не только нескольких внутренних органов, но и глаза.

— Что-то случилось? Мукуро не хочет нас видеть? — озадаченно спросил Савада, глядя на слегка растерянное лицо симпатичной, но вечно будто слегка испуганной девушки. И ему отчего-то вспомнилась Ребекка. Вот только Тсуна не стал их сравнивать — он подумал, что Хром не должна стать такой, как Третий Страж. Она должна перестать бояться…

— Босс, Мукуро-сама болен и не хочет ни с кем общаться.

«Он не хочет, чтобы я видел его больным?» — сделал верное предположение Тсуна и нахмурился.

— Думай, он не хочет, чтобы ты его видел, — хитро протянул Фукс, и Тсуна удивленно вскинул брови. — А тебе надо с ним поговорить.

Савада сложил два и два, придя к очевидному выводу. В обществе иллюзионистов можно было не переживать о такой мелочи, как болезненный внешний вид. И потому, широко улыбнувшись, предложил Хром простой, как ему казалось, выход:

— А что если Мукуро наложит на себя иллюзию, или ты это сделаешь, и мы его не увидим? Ну, так ему не будет обидно.

Девушка открыла рот от изумления, а Фран разразился тирадой, высмеивающей слишком прямолинейного босса, излишне стеснительного учителя и не способную верно исполнить приказ коллегу. Хранители же удивленно переглядывались, раздумывая о том, с каких пор Мукуро начал стесняться появиться перед ними больным, а Фукс рассмеялся, шепнув:

— Порой стоит держать язык за зубами, а порой неожиданные высказывания приводят к еще более неожиданным последствиям, пан Савада!

Скрипучая дверь, притаившаяся за дорожками для боулинга, распахнулась, и в комнату вошел Мукуро собственной персоной. Он был намного бледнее обычного, щеки запали, под глазами залегали черные тени, а обычно блестящие, крепкие волосы казались тусклыми и безжизненными. Оружия при нем не было, зато на руках красовались черные перчатки, полностью скрывавшие ладони иллюзиониста. Он прошел в центр комнаты и махнул гостям, призывая их следовать за собой. Хранители вновь переглянулись и двинулись к выходу из зала, и лишь Гокудера посмел нарушить тишину, ворча о том, что понятие гостеприимства обладателям Пламени Тумана явно незнакомо.

Следуя за иллюзионистом по извилистым, грязным, обшарпанным коридорам, Тсуна не раз пожалел о том, что раньше не придавал значения тому, в какой обстановке живут его друзья. И их здоровью тоже. Одежда на Мукуро висела, как на вешалке, казалось, его может сдуть первый же порыв ветра, но при этом он не растерял ни капли былой уверенности в себе и надменности, а потому Тсуна не переставал поражаться, как можно быть таким сильным, когда судьба к тебе так беспощадна. «Стать сильным, преодолев, казалось бы, непреодолимое препятствие, куда сложнее, нежели стать сильным, не встретив таковых. И такие люди вызывают куда больше уважения у тех, кто не понаслышке знает о том, что такое преодоление самого себя». Теперь Тсуна понял значение этих слов Стража. Ведь, глядя в спину человека, изломанного, но не сломленного судьбой, он испытывал лишь одно чувство — глубочайшее уважение.

Добрый, слишком добрый человек, не понимавший пока сути законов кармы…

Пройдя во второй корпус Кокуё-Ленда, Хранители оказались в куда более чистом, но ничуть не менее непригодном для жилья здании. Окна здесь были заделаны картоном, щели в стенах заткнуты изолирующим материалом, двери висели на петлях, а не норовили с них упасть, а обшарпанные стены были серыми и блеклыми, но отнюдь не грязными, и пауки предпочитали держаться от этой части почти уничтоженного развлекательного центра подальше.