Книга Z. Глазами военных, мирных, волонтёров. Том 1

«В воспитательных целях, — пояснил свои действия Валера. — Будут знать, с кем связываться!» Оказалось, что дежурившие на блокпосту резервисты необдуманно отказали бывалому воину в сигарете. Описание штурма блокпоста сопровождалось сидячей демонстрацией приёмов рукопашного боя, с помощью которых он добился безоговорочной капитуляции гарнизона. Показывая, как он делал подсечку, Валера ощутимо лягнул меня в голень.

На подъезде к Донецку мы забеспокоились, куда он пойдёт ночью, — Дед с апломбом заявил, что обязательный для всех комендантский час лично ему нипочём, что его знают все и не только не арестуют, но любой патруль возьмёт под козырёк и довезёт солдата до макеевской комендатуры, ведь донецкие менты воюют плечом к плечу с корпусами и между армией и МВД боевое братство. Последнее, к слову, было правдой.

Высадили Валеру на Первомайской. Он угостился куревом «на ход ноги» и без долгих церемоний исчез, оставляя за собой сложный аромат пищевой помойки и натруженного человеческого тела.

— Запах войны, — потянув носом, задумчиво сказал Бастраков. — Это и есть запах войны…

Мне было грустно. Я завидовал Валере. Этому вруну, пьянице и вонючке. За свои пятьдесят лет я всё-таки успел немного повзрослеть.

Саша — три ножа

Сашу я отметил ещё утром, когда личный состав конвоя только начинал собираться после завтрака у машин. Как было понятно по экипировке, Саша входил в группу боевого прикрытия предстоящей гуманитарной миссии. Это был рослый, хорошего питания, тридцатилетний мужчина, с круглой головой, курносым носом и губами уточкой. Воин привлёк не только моё внимание — волонтёров, журналистов и прочих «балалаечников» заинтересовали ножи, торчащие рукоятями из его разгрузочного жилета. Наивные вопросы, почему ножа два, Александра развеселили. Он широко оскалился, лицо его сделалось идеально круглым, мясистые щёчки зарозовели. Ловким движением Саша выхвалил из-за спины ещё один нож и, слегка шепелявя, воскликнул: «Три! Три ножа!»

Приняв боевую стойку, крепыш наглядно продемонстрировал назначение клинков. «Этот — колоть!» — и он ловко нашинковал воздух колющими ударами. «Этот — резать!» — в Сашиной правой руке, описывая невероятные спецназовские «восьмёрки», запорхал нож-бабочка. «А третий — нацику по горлу!» — победно воскликнул виртуоз ножевого боя и, схватив левой рукой голову воображаемого врага за воображаемый оселедец, вспорол невидимую шею. Вышло эффектно.

Отъезд, как это обычно бывает у донецких, получился сумбурным. Под крики «Едем, едем! Опаздываем!» мы битый час суетились вокруг машин, что-то догружая, выгружая, тасуя экипажи и корректируя маршруты.

«Гонка» ожидаемо закончилась томительным простоем у администрации Новоазовска. Тронулись часа через два, когда к конвою присоединился мэр этого городка. В смекалке городскому голове отказать было трудно. Сам он поехал на УАЗе «Патриот», предоставив своей охране, трём очень тактикульным военным, сомнительное удовольствие прокатиться в Мариуполь на «Лексусе» LX 570. Задумка была трогательна в своей простоте: в случае засады первым под раздачу пошёл бы надраенный до зеркального блеска дорогостоящий иностранный джип.

В очках — автор. Фото из архива «ТЫЛа-22».

До Мариуполя миссия заезжала в несколько мест. Мы вешали российский флаг на одном из за городных элеваторов. Пока возились с водружением триколора, я и ещё несколько волонтёров от нечего делать принялись изучать стенд, посвящённый производственным достижениям хранилища. Оказалось, что кукуруза по-украински пишется «кукурудза». Кто-то засмеялся: «Чем им кукуруза-то не угодила? Зачем они её, бедную, изуродовали? Только за это — за возвращение початку его доброго имени — стоило воевать»

На одной из остановок начальник конвоя распорядился пересесть мне из нашей тыловой «Газели» в бледно-красную «девятку» общественного движения «Донецкая Республика». Открыв заднюю дверь видавшего виды «зубила», я понял, что выполнить указание будет непросто: место рядом с водителем занимал пассажир, передние сидения были сдвинуты максимально назад, а пространство от спинок переднего ряда до багажника завалено мусором. Памятуя, что приказ начальника — закон для подчинённого, я бочком всё же полез в щель. Устроиться сидя не получалось: мешал бронежилет. Пришлось полулечь по диагонали. Рыжий плед, скомканный у дальней двери, оказался довольно крупной собакой со слипшейся от грязи шерстью.

— Не ссы, не цапнет, — услышал я уже знакомый шепелявый голос, когда дворняга взвизгнула подо мной. Я понял, что нахожусь в гостях у Саши.

Мы долго петляли по какому-то захолустью, пока, наконец, на одной из западных окраин Мариуполя не упёрлись в блокпост. Гуманитарный конвой встал, вытянувшись цепью вдоль дачного посёлка, видневшегося слева сквозь редкую тополиную посадку. Справа, насколько хватало глаз, лежало открытое поле. Пошли неспешные выяснения. Саша забеспокоился.

— Бляха… как в тире торчим… — забарабанил он пальцами по пластику «торпеды».