Читаем Книга завещаний. Французские поэтические прощания и завещания XIII–XV веков полностью

Книга завещаний. Французские поэтические прощания и завещания XIII–XV веков

Во сне увидеть чушь — не диво,Но сон порой речёт правдиво.Вот и со мной такое было:Во сне исполнился я пылаИскать нехоженых путей —Собрался тут же, без затей,В пределы Ада прямиком.Пока добрёл туда пешком —Так за зимой настало лето.Кого видал в Аду — про этоВам не скажу сейчас ни слова,Пока не распишу толковоВсё, что попалось на пути.Легко и сладостно идтиТропою, что ведет в геенну.День миновал, и ночь на смену —Ну ладно, сокращу рассказ.Заночевал я первый разВ Алчбе, одной из деревень,В стране названием Подлень.Как помню, в среду было дело,И вот, в Алчбу вхожу я смело.Там приняла в дому своёмМеня Завидня, с ней вдвоёмМы славно время скоротали —Её знатней найдёшь едва лиВо всём селе; я, честь по чести,За стол с хозяйкой, с нами вместе —Каналья, с ней сестра, Ворина,И Скупердея, их кузина.Все трое прибежали скоро,Лишь услыхав про визитёра —Не часто, стало быть, извнеБывают гости в их стране.Но лишь притронулся к еде я —Ко мне пристала Скупердея:Как, мол, родня её живёт,И как, мол, там скупой народ —Довольны ли, и чем богаты,За всё ли получает платуЕй родственный сквалыжный люд.Порадовал её: ведутТак хорошо свои делишкиСкупцы, да скряги, да сквалыжки,Что уж давно прогнали вонЩедроты, чей удел смешон:Щедротам не дают ни крохи,Дела Щедрот совсем уж плохи —Приюта нет, из дома гонят,Угла под крышей — и того нет,А уж пробиться к богачам —Да ни за что, какое там!Рассказ мой вызвал одобренье,Каналья вслед, без промедленья,Меня вопросом доняла —Как у мошенников дела,Чтоб отвечал я без утайкиПро плутни, выверты да байки,Про тех, кто за неё держался.В ответ я тут же расстарался,И распотешил даму ту:«Каналья стала в Пуату[250]Сеньорой важной и судьёю,Царит вольготно, и не скроюЧто замок Подлого ОбманаОна воздвигла невозбранно.На высь холма он вознесён,Стеной весь город окружён,Там под защитой плутовство,Так обнадежили егоИзменой, подлостью и ложью,Что веру сбросили к подножью.Таков правдивый мой рассказ —Не нравится кому из вас?Но это истина прямая,Уж я пуатевинцев знаю,И мне известен их закон —Каналью возвели на трон,И под её лукавой властьюЖивут довольно и в согласьи,И ждут от плутовства совета».Каналья вдруг в ответ на этоДавай безудержно смеяться,И мне сквозь хохот признаваться:«Пуатевинцев я вскормила —Для них мои советы милы,И кто другой им вряд ли нужен».На том закончился наш ужин,И гости сразу распрощались,С хозяйкой мы вдвоём остались.А утром я пустился в путь,Не медля у неё ничуть:Проснулся раннею зарёю,Простился, и пошёл тропоюКоторой брёл и прежним днём.Как вышел, сразу за селомСвернул налево, и пешком яДобрался вмиг до Вероломья —То бурелом, то буерак,Я, как сумел, ускорил шаг,Пробрался узкою дорожкой,И увидал, пройдя немножко —Ко мне, радушен и щекастИдет навстречу Заграбаст,Обмана мастер и умелец,И всех окрестных мест владелец.Любезен он и щедр без меры;Поддавшись на его манеры,Остался я перекусить.Ему ж не терпится спросить —Что происходит в мире сущем,И как живётся загребущим,Его племянникам, и какСебя ведет их злейший враг,Дарений, — на его вопросВ ответ я правду произнёс,И вот моё повествованье:«Дарений просит подаянья,Несчастен, нищ, уныл, убог,Печален, болен, очень плох,К тому ж лишить его наследстваНайти сумели, видно, средство,Он прозябает, что сказать.И он бессрочно будет ждатьПризыва ко двору вельможи.Недолго жить ему, похоже:Дарений сердцем нездоров,Болеет крепко без даров,Его шпыняют, и клянут.А Загребущий — тут как тут,Известен, весел, полон сил,Непуган, вовсе не уныл,Здоров, и кажется большим —Дарений карлик рядом с ним.»Хозяин мой, услышав вести,Вскочил от радости на месте,Возликовал, — а я в дорогуСтал собираться понемногу,Куда я шёл — известно вам.Чтоб не брести по бочагам,Я тропкой боковой наверноПошёл до городка Таверна.Уже я вижу цель пути —Но прежде надо перейтиРеку, что многих утопила —Обжорка ей названье было.Я пересёк её с трудом, —Теперь поди забудь о том!Дурней не помню перехода.В Таверну я вошёл — у входаМеня приветила умелоЕё хозяйка Грабителла,И стала на ночь зазывать —Что ж, я остался ночевать,Но был игрою привлечён —Верняк, Обсчита и МухлёнПристали там же на ночлег.Ну что сказать? Иной вовекЛюбезней не слыхал речей.Все трое славных ловкачей,Мухлён, Обсчита и Верняк,Давай допытываться, какВедут себя, и как играютДрузья, что в Шартре проживают,Мансан и Шарль,[251] и всё ли ладно,Их дружба всем троим отрадна,Так есть ли весть из балагана,Где обитают хитрованы?Всё то, что про двоих я знал,Не канителясь рассказал:«Они вас любят, не скрывая,Причина для того простая:Доход свой делают на вас,И вы должны в урочный часИм унаследовать без спора» —На этом месте разговораПризнали мудрой речь мою:Людей немного в том краю,Кто знает их со всех сторон,Зато Обсчита и МухлёнМансана с Шарлем любят крепко,И их наука въелась цепко.В Париже им любой кабатчикНемало сделает потачек,И поклянусь Святым Петром —Своим обязаны добромМухлёну, Верняку, Обсчите,Другой причины не ищите,Готье Морель, известный лгун,Ещё аррасец Жан-горбун,Эрмер, король жулья Гиар,С болванов свой берут навар,И обсчитаешь тут едва лиВсё, что они намухлевали!На тех моих словах опятьДавай Верняк меня пытатьКак там живёт Мишель из Трея,Потом он, красок не жалея,Мне расписал, как Лютый с шайкойСумели сделать попрошайкойЖирара из Труа, — и точно,Жирар завяз, я знаю, прочно,И целиком у них в руках,Давно остался на бобах,И всюду с ними он, угрюмый,Охвачен вечно мрачной думой,Трепать его и потешаться —Обычай давний развлекаться.Средь всех, до новостей охочих,Верняк-то знал получше прочихУчеников своих повадки —Давай смеяться без оглядки,За ним другие, надрываясь —Такого хохота, ручаюсь,Не доводилось слышать вам.Под этот смех явилась к намХмелина, матушка Буяна —Сын за неё держался пьяно.Детина рослый и здоровый,А нравом — дерзкий и суровый,И хвалится пред всем народом,Что, мол, из Англии он родом.[252]На Малыша Готье похож —Другого, право, не найдёшь,Чтоб был во всём ему подобен,Огромен так же, так же злобен,Вдвоём смотрелись бы прекрасно,И там уж пыжиться напрасно —По силе их не превзойти,Парней мощнее не найти,Буян широк, рукаст, ногаст —И силачу урок задаст.Я понял, на себе проверя:Едва Буян вломился в двери,Он ни мгновенья не терял —Так сильно вдруг меня прижал,Что вижу — явно будет драка,Не увернуться тут, однако,Лишь защищаться успевай —Как если б я в бретонский край,В Гвинлан заехал ненароком,[253]Где всех приветствуют наскоком.И тут же мне твердит хозяйка —Мол, пофехтуй-ка с ним, давай-ка!Хмелина, как дождавшись часа,Достала вмиг два талеваса,[254]Как раз к такому состязанью,У прочих вызвав ликованье.Вот, каждый гневом распалён,Оружьем нужным наделён —Оксерской выделки дубинаИ у Хмелининого сына,И я такую же схватил.Мой пробный выпад он отбил,Я бью сплеча — не тут-то было,Дубьё защиту не пробило,Он в контратаку — я назад,Он тут же сделал перехват,Такой удар нанёс — клянусь,Я понял, что не увернусь,Он так сумел меня достать —Не получилось устоять,Я влево сильно наклонился,И набок чуть не повалился,Уже не удержав удара.Но битва не теряла жара —И бой продолжить он готов,В атаку вновь, без лишних слов,Меня теснит, ему в ответЯ бью тычком, но пользы нет —Он приложить меня сумелТак, что я мигом ошалел —По голове удар пришёлся,И как в угаре я зашёлся.Тут завершилась потасовка:Буян меня за руку ловкоСхватил, крутнул через бедроАнглийским хватом, и шустроОб землю ухитрился грохнуть —Там не успел никто и охнуть.И все стоявшие вокругМеня ничком узрели вдруг,Я был распластан, без движенья,И сам не свой от униженья.Хмелина стала мне подмогой —Приподняла меня немного,Чтоб голову пристроить могЕй на колени; а сынокТакую речь сказал: «Друг мой,Дралися многие со мной,Здесь нету никакого чуда —Я всех их побеждал покуда.Гильома из Салерно даже,Хоть он силён в кабацком раже,Клянусь, я всем другим на смехПеревернул ногами вверх».И поименно перебравЕщё немало — вы, узнав,Над ними долго б хохотали, —Он всё хвалился, но едва лиЯ буду всех перечислять,Приличья тоже надо знать.Ушёл он, я валялся шало,Хмелина же не оставлялаМеня заботою всю ночь,Жалея и стремясь помочь.Я подчинился ей охотно,Ведь было мне весьма тошнотно,И всё и ныло, и болело.Доверившись Хмелине смело,Я с ней покинул общий залИ по двору проковылял, —Она с участьем, как родня,По-вдоль Блудилища меняВлекла, и, несмотря что мгла,В Бордельный замок привела.Ох, сколько было там народа!Стыдоба, дочка Греховода,Меня встречала у ворот,Но тут же принял в оборотКрадун, — Темнот ему родитель,И в замке он привычный житель.И слова я не произнёс —Устроил мне Крадун допрос,Пытая, как его людишкиУ нас ведут свои делишки.Я отвечал без лишней дрожи,Что ввел король закон построже,Прижал мошенников настолько,Что воли нет ворам нисколько.Так рассказав про всё правдиво,Я стал расспрашивать учтивоДорогу к Адской цитадели —Крадун с Хмелиной подоспели,С большой охотою любезнойМне дали вмиг совет полезный:«Пути осталась половина —Пойдёшь сначала вдоль Злобины,До Горлопырья, а потомНе отклоняясь, прямикомДо Расправиля добредёшь,Как шибеницу обогнёшь,И дальше следуй — там изрядно,Но всё в дороге будет ладно,Нельзя лишь тропку покидать,А там уже рукой подать,И в самый Ад прибудешь скоро».Тут я, закончив разговоры,Простился вежливо на этом,И внял их дружеским советам,Дабы продолжить путь скорее,Всё к той же цели тяготея.Едва ль смогу упомянуть яВсе грады, сёла, перепутья,Где странствие меня вело,Но время всё-таки пришло —Я до Отчаянья добрался,Ликуя — сколько ни скитался,Подобной радости не знал:Отчаянье — скопленье скал,Где Адская стоит твердыня.Предсмертие посередине —Не больше лье, а там тотчасВ Геенну попадешь как раз:Один короткий переходДо самых Адовых ворот.Вошёл — и сразу стало лестно,Так принимают здесь чудесно:Все добродушны и милы,Бегут, чтобы накрыть столы,Как будто гостя долго ждали.Меня привратники не гнали,Вошёл свободно, — нынче знаю,Манера адская такая:Как пир — так двери нараспашку,Любого пустят побродяжку,Для всех открыты двери АдаИ гостю каждому тут рады,И сразу примут без различий.Давно забыт такой обычайВо Франции: затвореныВсе двери, если без мошныЯвился — точно не войдёшь,А в Преисподню всякий вхож,Пришёл — тебе и стол, и дом,Я об обычае такомЛишь с похвалою вспоминаю.И вот, я прямо в Ад вступаю,Все веселы, и там, и тут,Навстречу радостно бегут.А царь, владетель ПреисподниСвой двор созвал как раз сегодня —И роскошь ту не описать.Съезжалась дьявольская знать —Там были Адовы вассалы,Вельмож значительных немало;Когда, в количестве безмерном,Они проехали Аверном,[255]И развернулась кавалькада,Решил я было, что оградаСвятейшей Церкви снесена —Толпа числом была страшна,И каждый двигался верхом.Царь Преисподни за столомВокруг себя их рассадил,Всех тех, кого он пригласил.Я поднимался торопливоВ чертог украшенный на диво;Кюре, епископы, аббатыМеня там приняли как брата.Пилат и Вельзевул вскричали:«Рауль, тебя мы долго ждали!Откуда держишь путь?» — «В СаксонскойЗемле я был, потом в Бургонской,В Ломбардии, ещё в ШампаниИ в Англии бывал я ране.»«Ну что ж, ты вовремя явился,Когда бы не поторопился —Не дождались бы, право слово,Ведь яства-то как раз готовы» —Так Вельзевул ответил мне.И ни в какой другой странеТаких богатых угощенийЯ не видал, — и блюд отменней,Чем подносили нам на пире,Поди, нигде не встретишь в мире,И я доволен был и рад.Уже прислужники спешатИ расстилают торопливо —Поверьте, говорю правдиво, —Большие скатерти из кожМенял, жалевших каждый грош.Сам царь за скатертью сидит,И каждый на него косит,И вторит — слева или справа,Как бы по одному уставу.Сиденье дали мне чудное —Два публикана вверх спиною,И ткач был для меня столом.[256]Служитель подошел с жезлом,Мне выдал скатерку особо —Из кожи шлюхи высшей пробы,Была она довольно длинной.Я в двух шагах от властелинаСидел — ведь дал он повеленье,Чтоб я в ту ночь в его владеньиБыл принят славно и не худо.Вот первое готово блюдо —И положили перед намиБольшими щедрыми кускамиБретёров битых в чесноке,И уж никак не налегкеМы после этих порций были.Второе блюдо нам служили,Ростовщиков в своём соку —Вас описаньем развлеку —Запечь их повар чудно смог,Чужой накопленный жирокВезде висел в томленьи тяжком —На ребрах, вырезках, по ляжкам,А жира в каждом — на два пальца,И некуда добавить сальца,Хотя б и Адом всем взялись.Привычки эти завелись,Скажу по правде, уж давненько:Едят ростовщиков частенькоВо время трапез преисподних,И свеженьких, не прошлогодних,Хоть будь сезон иль не сезон —В Аду к ним каждый приучён.Но вот слуга нам в свой черёдСпеша разбойников несётВ чесночном крепком маринаде,Багровых спереди и сзади —В крови зарезанных купцов,Кормивших этих удальцов.Другое блюдо вслед за тем —Оно пришлось по вкусу всем:Лежалые до жижи спелойКусочки шлюхи перезрелой,В свищах, как старая ослица —Тут гости все давай дивиться,И яство со стола сметать,Чтоб после пальцы облизать,А вонь от блюда — врать не буду,Мне блазнится и нынче всюду.Царь после этой переменыЗакуски приказал отменной,И гости — ну кричать «Ура!» —Катары, только что с костра,Парижским соусом облиты,И ересью своей набиты,Да их, по общему решенью,Приправили огнём до жженья,Потом, для большего приятья,Ещё добавили проклятья.Вот, значит, в соусе такомИх принесли ещё с дымкомНа вертелах на этот пир,И царь, нетерпелив и щир,Сам мясо раздавал гостям,И все жевали тут и там,Доволен был властитель Ада,И всем досталось, сколько надо,Летели яству похвалы,И дружно чавкали столы,И каждый за соседом вследТвердил — вкуснее пищи нет,А может быть, и не бывало —Потом еретиков немалоНам подносили, но клянуся,Что нету в них такого вкуса,Той остроты и пряной силы,Что в жареных катарах было —Как будто таяли во рту,И расходились на лету.Но точит местный люд сомненье,Что вышло это угощенье —И ждут с надеждою Гормона,А с ним — его людей колонны:[257]Ведь клялся он, что будет тут,А что с ним делать, здесь найдут:Я слышал, что Гормон с толпоюУже намечен на жаркое.Вслед ложноверцам ароматным,Восторгом встретили понятнымМы фаршированных сутяг,Судившихся и за пустяк,Неправого суда искавших,Во многих тяжбах понабравшихТо отступных, то разных пеней,То денег, или же имений,Кто не чурался плоти груза,Себе отращивая пузо.В Аду их кушают в охотку,Довольно отправляя в глотку,Но также делают из нихТакие блюда, о какихВы не слыхали, полагаю:От адских кухарей я знаю,Секреты хитрые готовки.Рвут до корней, со всей сноровки,Сутягам языки из зева,Затем, почти без подогрева,Томят их в каверзных изветах,Припустят в попранных обетах,Добавят кляузное слово,И блюдо уж почти готово,Пока не тронуто огнем,Но чтобы смак явился в нем,Решают дальше по натуре —Чьи языки варить в фритюре,Чьи жарить на подкожном сале,Что дрязгуны понагуляли.Потом огня чуть-чуть добавят,И суезлобием приправят,Да сбрызнут клеветой изустной.И чуда нет, что труд искусныйВ Аду высоко оценен,Хвалы летят со всех сторон,Иной дрожит от вожделенья,Когда своё произведеньеВ злоречьи повар обваляет,И взбитой ложью увенчает.Понятно, первый кус — царю,И, я вам верно говорю,Царь языки так ценит эти,Как больше ничего на свете.Он славил блюдо, — и хвалыВмиг облетели все столы.Кто видел здешний обиход,Охотно новость донесётДо лжесвидетелей и ябед:В Аду лелеют, не похабятЛюдей сутяжных языки,Они тут вовсе не горьки.А дальше — захватило дух —Из дряхлых смрадных потаскухУже готовы тарталетки.Вот это славные заедки —Аж каждый облизнулся жадно,Почуяв их душок отрадный.Взамен сыров — несут отменныхМладенцев свежеубиенных,Поздоровей иных здоровых!Подобных кушаний готовыхНе сыщешь никогда на рынке,Вот сыр и гложем по старинке.А после мы досыта ели —Судейских, рубленых на кнели,Ханжей, пряжёных в лицемерьи,Монахов чёрных в маловерьи,[258]Поповских потаскух с лучком,Бенедиктинок с чесночком,И содомитов под позором —Да, мой рассказ не вышел скорым,И то не всё назвал, что было:Там до отвала всем хватило.Взамен вина вливали в глоткиБесчестье, подлость и мерзотки —И, в общем-то, выходит скверно:Пьют мало, а едят чрезмерно,Такой уж заведён порядок.До новостей ужасно падок,Царь Преисподни вновь со мнойЗаговорил, когда большойУже закончился прием.Расспрашивал о том, о сём,Как вышло, что попал я в Ад —Я рассказал про всё подряд,Подробно, честно и учтиво.Царь, видя — речь моя правдива,Мне оказал большую честь —Он книгу приказал принесть,Умельца знатного творенье, —И в книге той, без умаленья,Расписаны грехи и буйства,И преступленья, и безумства,Всё зло, какому можно быть,За что, кого и как судить.Раскрыть он книгу повелел,И зачитал мне, что хотел.Сказать ли, что услышал я?На каждого глава своя,И все безумцы-менестрелиСвою б судьбу там углядели,Там всё разъяснено подробно.А царь: «Не правда ль, бесподобноИм будет адское житьё —Нескучно царствие моё,И всем веселья — по делам».А вслед за тем уже я самЗа мудрый взялся фолиант —И подивился на талантТого, кто написал сей труд:Жонглеры жалкие найдутТам рифмы золотой образчик,А из меня дурной рассказчик.И вот, изложены стихамиЗлодейства мерзкие с грехами.Сказать и страшно, и печально:Там про любого доскональноПроступки выписаны в ряд,И упустили что навряд,Я самолично видел строки —И разузнал про все пороки,И кто какую сделал гнусь —Я всё запомнил наизусть,Да и попробуй-ка забудь!Всё расскажу когда-нибудь,Подробно, несмотря на лица —Поверьте, есть чему дивиться.Что дальше было? Я намучалНемало строк, пока наскучилЦарю сей перечень унылый,Властитель вежливый и милый,Он мне пожаловал, как гостю,Монеток адовых две горсти, —Я закупил на них сукнишка.Вот, времени прошло не лишку,Как вдруг насельники ГеенныВооружились все отменно,И принялись коней седлать —Великая, большая ратьВ поход пошла на наши страны,И тут уж я вам врать не стану —Поднялся гомон, крик и вой,Как воинство рванулось в бой.И хоть рассказ про это тяжек,Всё так и было, без натяжек.Обратно я засобирался,Со мною каждый попрощался,И пробудился я тотчас.Настолько полон мой рассказ,Что не добавишь тут ни слова,Пока не будет сна другого.Таков, без лжи и без обмана,Был сон Рауля из Удана.Здесь кончен «Сон о Преисподней»,Спасибо милости Господней.А после будет сон о Рае,Куда попасть я уповаю.

Перейти на страницу: