Книга жёлтой росомахи

«Вот он, родной! Сейчас я тебя верну к папочке», – мелькнула радостная мысль. Впрочем, радость сменилась чёрной ненавистью: «Ах ты, щенок, я тебе сейчас шею сверну двумя пальцами».

Одним трупом больше одним меньше в штабеле его мертвецов – он за это не отвечает. Он чувствовал, что кто-то большой стоит за его спиной и прикроет, если что-то пойдёт не так. Он кинулся к парню, но вдруг услышал: МОЖНО! Из полумрака кухни перед ним выскочило какое-то животное – большая кошка чёрного цвета. Он на секунду остолбенел, увидев, что это была вовсе не пантера, а его Женщина! Она утробно рычала, белые зубы злобно оскалились, а глаза так яростно горели, что даже Мише стало не по себе. Этой секунды остолбенения Паше хватило, чтобы бросить чешуйку себе в рот.

– Спокойно, Мариша, – произнёс Павел чужим голосом и добавил хрипло, поглядев на Мишу: – Твои грехи безмерны, срок твой исчислен, – и показал Мише язык. Чешуйка растворяясь, светилась розовым светом на языке.

Справившись со столбняком, Миша прыгнул на Павла, выставив вперёд правую руку с растопыренными пальцами. Большой и указательный пальцы были уже готовы сомкнуться на горле парня и уже пошли навстречу друг к другу, но они же первыми и растворились в воздухе. Потом исчезла ладонь, рука. Миша ещё находился в полёте, но какая-то невидимая сила стирала – как тряпка стирает мел со школьной доски – живую плоть летящего человека. Исчезла голова, плечи, торс, ноги. Всё это произошло бесшумно, в какие-то доли секунды. Не стало гостя, несущего смерть.

Несколько минут Паша и Мариша сидели в полной прострации. Первым очнулся Павел.

– Что это было с нами?

– Не знаю, Волчок, мне так страшно.

– Малыша, я чувствую, как будто поучаствовал в чужом спектакле в качестве куклы.

– Я тоже была как марионетка.

– Мы убили его.

– Если бы не мы, то он нас.

– Согласен. Мы, вероятно, сделали то, что должны были.

– Да.

– Но меня не оставляет чувство, что после этого убийства в мире что-то изменится.

– В нашем с тобой? – робко спросила Мариша.

– Не только в нашем с тобой, – задумчиво ответил Павел.

Молодые люди замолчали, уйдя в свои мысли и, конечно же, не услышали сдавленное деревянно-масляное шипенье, которое неслось из каминного дымохода.

«Масло»:

– Мы не уберегли дядю Мишу! Наш главный враг – Старшая Сестра Севера – останется жить и теперь Нити Времени попадут в её руки! Она, ты ведь знаешь, всегда хотела изменить одну дату в прошлом. Теперь скелет её желаний обрастёт мясом реальной возможности.

«Дерево»:

– Да. У Сестёр много доброты, но не очень много разумения.

«Масло»:

– Но ведь рядом с ними Великие Учителя, которые понимают – к чему может привести изменение некоторых ключевых фаз прошлого. Может быть они смогут отговорить Сестёр от сотворения непоправимой ошибки?

«Дерево»:

– Махатмы не смогут этого сделать – они слишком любят Сестёр Севера.

«Масло»:

– Что с нами сделает Совет Зрячих?

«Дерево»:

– Ничего. Ведь нельзя наказать или простить то, чего нет… Старшая Сестра нас переиграла и теперь нас не….

Последнее слово звякнуло, как оборванная струна и вскоре затихло.

Глава 5 Лист красного дерева

– Д-з-з-з, – раздаётся по всей квартире.

Виталик, резко откинув одеяло, вскакивает с кровати. «Ах, ты боже мой, я же машинально завёл будильник, а сегодня-то воскресенье – выходной день – в университет не надо! Виталик ударил кулаком по старому огромному будильнику и тот замолк, напоследок грустно хрюкнув.

– Вот я растяпа, – произносит вслух Виталий: – Мог бы спать ещё пару часов. Ладно, надо вставать, всё равно уже не усну.

Виталий Половинкин, студент физфака Ленинградского государственного университета восемнадцати лет от роду, как есть – в трусах и в майке – встал с кровати и босиком вышел в длинный коридор своей коммунальной квартиры. Здесь, кроме Виталия и его дяди Николая, живут ещё пять семей. Сегодня воскресное утро и все стараются выспаться, поэтому очереди в туалет и ванную нет. Виталик, поплескавший в душе, выходит с полотенцем на шее в большую 15-метровую кухню. От яркого солнечного света, отражаемого белым кафелем стен, кухня кажется ещё больше. У каждой из пяти семей есть свой кухонный закуточек с неизменным примусом, стоящим на столе и шкафчиками, повешенными на стенах. В своём уголке у окна уже хозяйничает Ирина Григорьевна в строгом сером платье – она кормит манной кашей свою внучку Машу. Виталик поприветствовал соседей. Ирина Григорьевна – крупная, грузная седовласая женщина лет шестидесяти – весьма строга с людьми, в коммуналке её побаиваются все, кроме Маши. Под взглядом васильковых глазок пятилетней внучки строгая бабушка тает как воск. Сегодня на Маше белое платьице с синими цветочками, девчушка сама, как цветочек, сидит на стуле, болтая ножками. Сегодня Ирина Григорьевна проверяет Машу на знание русских пословиц и поговорок.

– Без труда не выловишь… Машенька, я забыла, как там дальше, – жалобно спрашивает она.

У Маши этот номер не проходит – она за версту чует фальшь в голосе взрослых.

– Забыла? Вспоминай! – строгим голоском говорит внучка.