Книга жёлтой росомахи

– Правильно. А немцам сейчас не до войны. Разговаривал я вчера со своими приятелями – они третьего дня приехали из Германии. Так вот, все там только и говорят о срочной госпитализации их фюрера, дескать, почки у него стали отказывать.

– У нас про это не пишут.

– Ну, может ещё и напишут. А вот и остановка. Спасибо, Виталий, за компанию. Я поехал в издательство, – с этими словами писатель сел в только что подошедший трамвай под номером 6.

Виталий проводил взглядом «шестёрку» и пошел в сторону стрелки Васильевского острова. Там через час у него было назначено свидание.

На углу Среднего проспекта и 1 линии его окликнул знакомый голос:

– Витёк, какими судьбами?

Это был Жорик – Гриша Карнаухов. Они были ровесниками, жили сейчас в одном дворе. Только Виталий после десятилетки поступил в ЛГУ, а Жорик после школы связался с дурной компанией и стал частым гостем в районном отделении милиции. В лице Жорика угадывалось что-то лисье – рыжие усы, острый носик, хитрые глазки. Он был весьма тщедушного вида, но пиджак и брюки носил на два размера больше – так он думал, что выглядит солиднее. На самом деле это было комичное зрелище. Но если кто-то смеялся, Жорик сразу бросался в драку и с ним старались не связываться. Особенно стал наглеть Жорик, когда связался с шайкой таких же хулиганов. Во дворе строил всех пацанов от 10 до 17 лет. Пытался задирать он и Виталика. Виталий, хоть был невысок, но вполне атлетически сложен, занимался в школе боксом и пару раз отправил Жорика в нокаут. Тот затаил было злобу на Виталю, но однажды студент спас хулигана. Как-то Виталий случайно оказался на Петроградской стороне и увидел, как возле памятника Горькому местные пацаны мутузят почём зря несчастного Жорика. Виталий, не раздумывая, бросился на парней и отбил горе-хулигана. После этого случая Жорик стал считать Виталия своим другом.

– Нет, это ты – какими судьбами? Ведь тебя, я слышал, на прошлой неделе, забрали в милицию. Говорят, вы с дружками ларёк на восьмой линии грабанули.

– Вину мою не доказали, так что я сегодня первый день как на свободе.

Жорик старался в разговоре с Виталием жаргонных и грубых словечек не употреблять, так как тот категорически отказывался понимать хулигана.

– Отпустили, действительно, быстро, потому что я одну хитрую штуку с мусорами, пардон, милиционерами, провернул. Рассказать – какую?

– Ну, давай, не томи.

Приятели пошли по Тучковому переулку и Жорик начал:

– В камере нас было человек десять. Скучно до одурения! Сделали из газет карты, стали резаться – хоть какое-то развлечение. Вертухай, то есть этот, как его… надзиратель, увидел в волчок, тьфу – в глазок – сразу вызвал подмогу. Нас всех сразу построили, обыскали: нет карт! Ушёл надзиратель – и мы опять за карты. Он увидел: опять шмон, в смысле, обыск и опять ничего. Позвали они начальника. Он тоже смотрит в глазок – мы играем. Он влетает в камеру с охраной, обыскивают нас – нет карт! Раздели нас догола. На мне из одежды осталась одна татуировка.

Виталий видел её. На впалой груди Жорика синими буквами было написано: НЕ ЗАБУДУ. А что не забудет – не написано. То ли краска кончилась, то ли забыл, что не забудет.

– Уходят они злые, как черти – ничего не нашли, – продолжает Жорик. – Сегодня этот начальник вызывает меня к себе. Говорит: «Если расскажешь, куда карты девали – отпущу. Тем более что улик серьёзных против тебя лично нет. Но могу продержать здесь тебя ещё месяц-другой, а могу и отпустить.

Видать сильно ему покоя не даёт эта загадка.

– Точно отпустите? – спрашиваю.

– Слово офицера, – отвечает.

– Ладно. Гражданин начальник, когда вы вбегали в камеру, я колоду карт тихохонько клал вам в карман, а когда уходили, также тихохонько забирал обратно.

– Ну, ты пройдоха, – начальник заржал, аж слёзы потекли. – Ладно, свободен, – говорит. И вот я на воле.

– Ловок, ты, однако, если не заливаешь, конечно, – засмеялся Виталий.

– Зуб даю, так всё и было, – засмеялся в ответ Жорик: – У меня на воле много дел. Жизнь, как детская рубашка – коротка и обоср…э-э, пардон, изгажена. Мне надо много успеть и не сильно запачкаться, – начал философствовать Жорик.

– Ну, всё, пришли, – прервал его Виталий: – У меня здесь встреча тет-а-тет, – за разговором они дошли до Биржи, и студент выразительно посмотрел на хулигана.

– Понял-понял, не буду мешать. Пока, Витёк! Буду нужен – знаешь, где меня искать.

Виталий подошёл к Южной Ростральной колонне, той, что ближе к Республиканскому мосту (ленинградцы называли его по-прежнему – Дворцовым) и увидел Полечку, свою однокурсницу.