Книги Яакововы

Виттель принимает это разрешение с облегчением. Ни о чем другом она и не могла думать в течение последних дней. Женщины, что были близки с ним, утверждают, будто бы у Яакова целых два мужских естества. А вернее – что тогда, когда у него есть желание, то у него два естества; а когда не хочет - удовлетворяется одним. Очень скоро у Виттель возникает возможность подтвердить данный факт или отрицать его.

В апреле Яаков высылает воз за Ханой, и с тех пор Виттель уже не ходит к нему каждую ночь. Хану называют "Ее милость". В честь "Ее милости" дан пир, женщины натопили гусиного жира, несколько дней пекли булки, которые сложили в кладовке у Хавы.

Виттель предпочла бы, чтобы это произошло случайно, но, к сожалению, не удается – она подслушивает под жилищем Яакова и Ханы, как те занимаются любовью. У нее что-то крутит в животе, она не понимает, о чем те говорят, потому что говорят по-турецки. Виттель возбуждается, слыша, как Яаков говорит по-турецки; в следующий раз она просит, чтобы он так же обращался и к ней. И этого не приходится долго ожидать, потому что через месяц, в мае, Хана, хмурая и недовольная, возвращается в Турцию.

 

Еще в декабре Господь приказал собраться всем взрослым. Они становятся кругом и стоят долго, в полнм молчании. Господь запретил разговоры, ни у кого нет отваги подать голос. Потом приказывает мужчинам перебраться под правую стену. Из женщин выбирает себе семерых, как это когда-то сделал Первый, Шабтай.

Сначала он берет за руку Виттель и дает ей имя Ева. Виттель, первая избранная, не знает, в чем дело, сразу же покрывается румянцем и нервно переступает с ноги на ногу; она совершенно утратила всю уверенность в себе. И вот стоит, вся горящая, послушная, будто курица. Яаков ставит ее справа от себя. Потом берет молоденькую Вайгелу, совсем недавно ставшую женой Нахмана из Буска, и дает ей имя Сара. Та идет, словно на казнь, опечаленная, свесив голову, поглядывает на мужа и ожидает, а что будет дальше. Ей Яаков приказывает встать за Виттель. За ней он выставляет Еву, жену Якова Майорка, и дает нй имя Ревекка. Потом долго глядит на женщин, те опускают глаза, в конце концов протягивает руку к красавице Спринеле, тринадцатилетней молоденькой невестке Элиши Шора, жене его самого младшего сына, Вольфа; ее Яаков называет Вирсавией. Теперь он начинает выставлятьлевую сторону – первой здесь жена Исаака Шора, этой он дает имя Рахиль, потом жену Хаима из Надворной, которой дает имя Лии. В самом конце становится Ухля Лянцкоронская, которую он называет Афишей Суламифью¹²¹.

Поскольку все эти имена – это имена жен патриархов, избранные женщины стоят, волнуясь, в тишине. В той же тишине стоят их мужья. Неожиданно Вайгеле, только-только ставшая супругой Нахмана, начинает плакать. Это никак не время для плача, но все это понимают.

Хмурый взгляд Ханы извлекает из Ивани следующие подробности

 

Люди в домах спят в ряд на прогнивших, лишь бы как сбитых кроватях, а то и прямо на земле. Постелью для них служит старое сено или кучи тряпок. Лишь у немногих имеются приличные кровати с льняным постельным бельем. Самый богатый – это дом Шоров.

Все грязны, завшивлены. Даже у Яакова имеются вши, а все потому, что он имеет дело с местными грязнулями. Хана догадывается об этом, а точнее – знает об этом наверняка.

Это никакая не община, но самое обычное сборище, смешанная толпа. Некоторые даже не могут общаться с другими, к примеру, те, которые в обыденной жизни пользуются турецким языком или ладино, как Хана, и местного еврейского не знают.

Здесь есть и больные, и хромые. Никто их не лечит, наложение рук не всем помогает. Уже в первый день Хана стала свидетельницей смерти очередного ребенка, на сей раз – от кашля, дитя задохнулось.

Среди всех них много женщин вольного нрава, и вдов, и агун, у которых муж пропал, но которые не могут заключить повторного брака, пока не будет доказано, что его нет в живых, и всяческих других. Некоторые из них вообще не еврейки, так Хане кажется. Они отдаются за сладкий кусок и за то, что им позволяют здесь быть. На то, что здесь каждый спит с кем угодно, все глядят сквозь пальцы, даже придают этому особое значение. Хана не понимает, почему мужчинам столь важна телесная близость, в этом же ничего такого уж великолепного нет. После вторых родов она сама полностью утратила к этому желание. Ей мешают запахи других женщин на коже мужа.

Яаков кажется Хане уже совершенно другим. Поначалу он радовался ее приезду, но с собой они были всего два раза. Теперь у него нечто иное в голове, но, возможно, имеется какая-то другая женщина. Вокруг него вечно крутится та Виттель и глядит на Хану исподлобья. Яаков охотнее всего находился бы с ними всеми, чем с Ханой. Ее же слушает невнимательно; гораздо больше его интересует Авача, которую всюду берет с собой. Он носит ее на закорках, малышка делает вид, будт бы едет на верблюде. Хана же остается дома и кормит ребенка грудью. Она боится за сыночка, что тот может подхватить какую-нибудь болезнь.