Книги о семье

ДЖАННОЦЦО. Я тоже считаю должным возблагодарить Бога за дарованные нам до сего дня милости и просить его, чтобы он ниспослал нам покой и ясность души и разума, а еще чтобы нас никогда не покидало здоровье, жизнь, удача, семейное счастье, достойно нажитое богатство, благодать и уважение людей.

АДОВАРДО. Значит, с этими молитвами вы обращаетесь к Богу?

ДЖАННОЦЦО. Да, с этими, и я произношу их каждое утро. Но сегодня меня задержали эти юноши. Пока мы беседовали, время пролетело незаметно.

ЛИОНАРДО. Знайте, Джанноццо, что вы совершили дело милосердия, не менее угодное Богу, чем посещение службы, ибо вы внушили нам много прекрасных и святых вещей.

АДОВАРДО. И о чем же вы толковали?

ЛИОНАРДО. О самых благородных и полезных предметах, Адовардо; тебе бы очень понравились глубокие рассуждения Джанноццо!

АДОВАРДО. Мне хорошо известно, что в твоем обществе можно говорить только о достойных вещах, и что все речи Джанноццо обязательно стоит послушать.

ЛИОНАРДО. Конечно, Джанноццо всегда стоит слушать, но в этот раз особенно, и ты бы удивился, сколь изящны, обдуманны, разнообразны и необычны его суждения о бережливости.

АДОВАРДО. Как жаль, что меня здесь не было!

ЛИОНАРДО. Ты узнал бы много полезного, например, что бережливость заключается не только в умении беречь добро, но и правильно его использовать, а беречь нужно больше всего то, что зависит собственно от нас. Ты бы услышал, что имущество, семья, честь и друзья не полностью принадлежат нам, и понял бы, как следует с ними обходиться; в общем, это был бы для тебя удачный день.

АДОВАРДО. Как жаль, что я был занят, мне бы ничего так не хотелось, как находиться здесь и научиться у вас, Джанноццо, тому, что именно теперь мне необходимо, быть хорошим хозяином, как и подобает молодому отцу: с умножением семьи должна возрастать и бережливость.

ДЖАННОЦЦО. Не будь таким легковерным, Адовардо. Лионардо всегда был ко мне слишком привязан, а мои разговоры о бережливости понравились ему своей новизной, потому что ему с этим до сих пор не приходилось всерьез сталкиваться. И если мои рассуждения, в которые я здесь пустился, ему понравились больше, чем они того заслуживают и чем я претендовал, то отнесите это не на мой счет, ибо великая привязанность Лионардо ко мне заставила его преувеличивать значение каждого слова. Разве я могу рассчитывать на внимание к моим словам со стороны таких ученых и образованных людей, как вы, кто каждый день читает произведения великих умов, извлекает из них премудрые изречения, отыскивает благоразумные советы этих древних авторов, о чем я не имею никакого понятия? Конечно, я постарался высказать полезные суждения, хотя и не смог и не сумел бы сделать это по вашему обыкновению так витиевато, привести их в порядок, украсить примерами, сослаться на авторитеты, найти подходящие слова; вы ведь знаете, что я невежда. Если бы я стал распространяться о других вещах, не столь хорошо мне знакомых, это не заслуживало бы внимания, да и то, что я говорил о бережливости, может оказаться полезным только благодаря моему большому опыту; так что уверяю тебя, дорогой Адовардо, не стоит расстраиваться по этому поводу. У тебя есть жена и дети; изо дня в день ты испытываешь то же, что пережил и я, а поскольку у тебя больше ума и знаний, ты гораздо быстрее и лучше меня усвоишь все, что касается бережливости, домашнего устройства и нужд.

АДОВАРДО. Лионардо вовсе не преувеличивает ваши заслуги, ибо ваши суждения о бережливости наверняка были в высшей степени ценными. Я был бы рад услышать вас по многим причинам, между прочим и затем, чтобы проверить, соответствуют ли мои впечатления вашему рассказу.

ДЖАННОЦЦО. Но мог ли я толковать о чем-то малоизвестном и недоступном для всех? И мог ли я, Адовардо, вступить с тобой в прения о любом предмете, зная, что твое мнение и твои знания намного выше моих? Я всегда довольствовался познаниями в том, что мне необходимо, и мне достаточно понимать то, что я вижу и могу потрогать руками. Вы, ученые люди, желаете знать, что было сто лет назад и что будет через шестьдесят; и вы хотите, чтобы ум, знания, ученость и красноречие ваших собеседников не уступали вашим. Кто же может вам угодить? Явно не я. Я ведь не таков. Скажу вам даже, что твое отсутствие, Адовардо, было для меня предпочтительнее, хотя я дорожу мнением Лионардо не меньше, чем твоим; но с тобой образованных людей было бы двое, и мне, возможно, захотелось бы выглядеть лучше, чем я есть, я сказал бы какую-нибудь глупость и мне было бы стыдно чувствовать мое несоответствие вашим запросам.

ЛИОНАРДО. Будьте уверены, Джанноццо, что, где бы вы ни рассуждали о бережливости, благожелательные ученые люди охотно выслушали бы вас и навряд ли кто-то остался бы недовольным вашим стилем, запасом знаний или порядком изложения.

АДОВАРДО. Разумеется, я не пожелал бы других знаний, но я никогда не думал и, честно говоря, никогда бы не поверил, Лионардо, что у бережливости так много разновидностей.

ЛИОНАРДО. Я не назвал и половины.

АДОВАРДО. Как?