Книги о семье

ЛИОНАРДО. Кто же это настолько привередлив, что ему не понравился бы порядок твоей речи? Сначала ты объяснил, что дружба может возникать по нашему почину или по чужой инициативе; затем рассказал о том, что нас привлекает и что делает нас восприимчивыми к милости и доброжелательству. Ты описал, каким образом можно завязать знакомство, определил, с кем легко и с кем трудно свести дружбу и установить близкие отношения, причем привел ясные и четкие доводы; затем ты открыл перед нами скрытые глубины человеческих душ; наконец, показал, как возвести здание прочной дружбы на заложенном таким образом фундаменте: это прекрасный порядок. Итак, продолжай в том же духе и, укрепив нашу дружбу своими ценнейшими наставлениями, которые в книгах мне не встречались, ты получишь достойную награду, ибо мы ответим тебе, как и должно, тем же, опираясь на твои речи и на наши собственные познания. Если же ты не постараешься как следует, мы не сможем воздать тебе любовью в полной мере.

Мы так жаждем слушать тебя, что не примем никаких отговорок; ты говорил о том, как зарождается дружба; теперь мы хотим послушать, как ее укрепить и усовершенствовать. Продолжай.

АДОВАРДО. Я заметил одну хитрость, которой пользуются многие наши сограждане и другие честолюбцы, чтобы привлечь к себе побольше соратников, с помощью которых они рассчитывают умножить свое влияние и устрашить противников. Если им не удается сделать их своими сторонниками и приманить к себе, эти люди стараются чужими руками втянуть их в какие-нибудь тяжбы, или поссорить их со смертельно опасными и могущественными врагами, или еще втянуть их во всевозможные трудности. После этого те становятся сговорчивее, и если раньше отказывались добровольно принять предложенную дружбу, то теперь, в силу вынужденных обстоятельств, сами просят и предлагают свои услуги, чтобы выпутаться из затруднений, и стараются угодить тем, от кого попадают уже в рабскую зависимость. Я не стану так поступать; я не принадлежу к числу тех, кто станет разжигать в вас желание воспользоваться моими возможностями, чтобы набить себе цену. Если бы я, отказавшись пойти вам навстречу, упорствовал, чтобы меня ценили больше, это шло бы наперекор первейшим и известнейшим заветам дружбы. Раз уж вам не столь претит избранный мной порядок речи, мне не следует подражать тем, кто бережет свои драгоценные камни, не желая никому их показывать. Но не станете ли вы рассказывать встречному и поперечному, что я, такой мудрый мыслитель, изобрел новые и никем до сих пор не описанные виды дружбы? Кто сможет удержаться от смеха, видя, как внимательно вы меня слушаете? Всякий, хоть немного вкусивший плодов учености, уличит меня в дерзости и пренебрежении наставлениями и писаниями предков, которыми вот уже сколько времени все успешно пользуются.

ЛИОНАРДО. Я думаю, тебя подняли бы на смех Баттиста и Карло, если бы ты, после того как я заявил, что мы желаем тебя слушать и не принимаем никаких отговорок, с помощью подобных измышлений попытался избежать продолжения и обманул наши ожидания. Для нас будет достаточно, если ты дашь нам те наставления, коих мы желаем. Что там будет в другом месте, оставь толпе и ученым людям. А сейчас ты должен доказать нам, что действительно, как ты говоришь, вовсе не хочешь, чтобы мы тебя долго упрашивали.

АДОВАРДО. Мне остается только уступить, итак, слушайте. Нам надлежит рассмотреть, что способствует укреплению дружбы и как она совершенствуется. Затем следует сказать о том, что мешает правильному течению любви, и все это, по моему мнению, необходимо взять на заметку. Далее мы поговорим о возобновлении дружбы, и напоследок я приведу немало необычных подробностей на предмет того, как следует вести беседу с вашими согражданами и с чужеземцами. Вы убедитесь, что они пригодятся для поддержания уже завязавшихся отношений и для преумножения добрых чувств. Таким образом, вы познакомитесь с мудрыми и достойными советами, как разжечь в душе, уже захваченной благоволением, совершенную и пылкую любовь. Но сначала мы дадим ответ на поставленный нами вопрос о том, какой же из всего разнообразия характеров, заслуживает затраты наших сил, искусства и трудов на то, чтобы привлечь таких людей к нам и подружиться с ними. Наверное, кто-то остановился бы на этом подробнее и разобрал всевозможные контроверзы, дабы продемонстрировать свои способности: кто более пригоден к дружбе – богатые или неудачники; кто более постоянен в любви – тот кто вынужден ее искать, или тот, кто отвечает на нее по доброй воле; кто охотнее вступает в теплые и дружеские отношения – осторожные люди или легкомысленные; и склоняет ли добродетель к тому, чтобы ты любил больше, чем любят тебя. Я мог бы привести еще немало других, возможно даже более уместных затруднений, каковые предпочтительнее оставить в удел тому, кто любит упражняться в школьных диспутах. Нам же достаточно придерживаться здесь того, о чем предостерегает в своей эпиграмме Валерий Марциал[96]: