Книготорговец из Флоренции

Таков был Цицерон, которого Веспасиано копировал для заказчиков вроде Эндрю Хоулса и Уильяма Грея. (Грей, как одобрительно заметил Веспасиано, стремился собрать «весьма достойную библиотеку» древних трудов[234].) Такая библиотека не могла обойтись без Цицерона, потому-то Грей и заехал во Флоренцию – заглянуть на улицу Книготорговцев и узнать, как продвигается работа над его манускриптами. Картолайо с возможностями Веспасиано без труда нашел бы подержанные кодексы Цицерона, однако Грей, человек очень богатый, мог заказать совершенно новый манускрипт. И не только Цицерона – он также желал получить копию «Естественной истории» Плиния и другой важный для гуманистов трактат – Квинтилиановы «Риторические наставления».

К осени 1445-го Веспасиано закончил первый том, или два из будущего пятитомного собрания Цицерона. На последней странице одного из них, сочинений Цицерона о риторике, есть надпись мессера Антонио ди Марио, переписчика, которого Веспасиано нанял скопировать текст. Чередующимися красными и черными заглавными буквами мессер Антонио сообщал, что завершил работу во Флоренции 12 ноября 1445 года[235].

Поджо, друг Веспасиано, называл англичан «варварами», среди которых «очень мало ценителей словесности»[236]. Тем не менее два англичанина, Хоулс и Грей, обеспечили Веспасиано многими из его первых заказов, а книги, которые он для них приобрел или изготовил, помогли ему утвердить свою репутацию. Более того, они, судя по всему, вдохновили Веспасиано на его бизнес-модель – создавать шикарные манускрипты латинской классики для богатых и образованных клиентов.

Глава 7 Античное письмо

Выполнять заказ на новые манускрипты Цицерона было труднее и ответственнее, чем прочесывать сонные францисканские библиотеки в поисках забытых кодексов. Слово «манускрипт» происходит от латинского manu scriptus, «написанное рукой», однако его создание состояло далеко не из одного переписывания. Этот многоступенчатый процесс занимал месяцы, а то и годы, и включал труд многих опытных ремесленников – от изготовителей пергамента до писцов, миниатюристов, золотобойцев и даже аптекарей, плотников и кузнецов.

Первым делом требовалось найти «образцовый экземпляр»: текст, внушающий наибольшее доверие, с которым будет работать писец. Неслучайно в Лукке в 1445 году Веспасиано купил у Микеле Гуиниджи две копии Цицерона. Своим зорким оком он наверняка приметил, что эти превосходные тома можно будет сравнить с теми, которые он готовит для Грея.

Веспасиано иногда делал книги на бумаге, которая у него, как у любого картолайо, была всегда под рукой. Однако по большей части клиенты ждали, что книга будет на пергаменте. Книготорговцы держали у себя запас пергамента из овечьей, козьей, иногда даже ослиной кожи. Самым красивым и дорогим был веллум – материал из телячьей кожи. Само слово веллум происходит от vitulus, «теленок» по-латыни (vitello по-итальянски). Чем моложе теленок, тем белее и нежнее его кожа; «утробный велень» от новорожденных или нерожденных телят был лучше и белее всех других, но из-за своей редкости употреблялся мало.

Предложение шкур для пергамента зависело от пищевых пристрастий местного населения. Итальянцы любили козлятину (в одной поваренной книге приводятся рецепты, как жарить коз на вертеле, варить и тушить, как готовить козьи глаза, уши, легкие и ятра и как делать пироги из их голов)[237], поэтому манускрипты в Италии часто изготавливали из козьих шкур. Эта зависимость книжной индустрии от местного рациона отражена в жалобе кипрского патриарха Григория II, сетовавшего в одиннадцатом веке на то, что не сможет получить кож, нужных для переписывания Демосфена, пока не кончится Великий пост и люди не начнут снова есть мясо. Столетиями передача знаний определялась аппетитами мясоедов и развитостью животноводства. Для больших томов в сотни страниц нужно было много пергамента. На каждую страницу больших богослужебных книг, таких как антифонарии, уходила целая козья шкура, а на Библию могли потребоваться шкуры более чем двух сотен животных – целое стадо коз или овец.

Во Флоренции изготовители пергамента, как и картолайи, держали мастерские и лавки близ Бадии на улице Книготорговцев. За шкурами они шли к мясникам на Понте Веккьо. В 1422-м правительство города из соображений санитарии велело мясникам перебраться на мост к кожевникам, рыботорговцам и ременщикам. Здесь мясники могли лить кровь и скидывать прочие отбросы прямо в Арно, а не на улицы, как прежде. Изготовители пергамента, как и кожевники, старались получить у мясников лучшие шкуры с минимумом шрамов, порезов и дырок от укусов клещей и оводов.