Книготорговец из Флоренции

При изготовлении пергамента вони было не меньше, чем при выделке кож, – в обоих случаях использовались моча и фекалии. Шкуры для пергамента смазывали раствором извести, складывали по длине и выдерживали в чанах. Через неделю-две их доставали из чана, промывали и, туго натянув, закрепляли колышками на деревянных рамах, после чего мездрили – полукруглыми ножами счищали нижний подкожный слой и удаляли остатки волос. Потом, все так же на раме, их натирали меловым либо костным порошком и шлифовали пемзой либо костью каракатицы. Их терли и скоблили снова и снова, пока обе стороны не становились светлыми и гладкими, хотя овечья кожа все равно оставалась желтоватой, а козья – сероватой. Затем шкуру срезали с рамы, так чтобы получился аккуратный прямоугольник. Форма книг (у средневековых кодексов соотношение ширины к длине обычно составляло 2:3) во многом определялась формой обрезанной шкуры[238]. Кожу с ног перерабатывали на клей, а с таких участков, как плечи, шея и бока, – более грубую, менее удобной формы – иногда пускали на дешевый пергамент для детских учебников, таких как «Сантакроче».

На следующем этапе кожу надо было срезать острым инструментом до половины прежней толщины и при этом не порвать и не создать неровностей. Пергамент для роскошных больших манускриптов срезали меньше, чтобы сохранить его прочность, и все равно его толщину уменьшали до 0,1 миллиметра, или 1/250 дюйма. После такой обработки следы от укусов насекомых или старых ран превращались в овальные дырочки, которые писцу приходилось обходить. Копиисты в манускриптах жаловались, в числе прочего, на дефекты пергамента – он мог оказаться слишком грубым, жирным или хрупким. «Пергамент слишком волосатый», – печалился один средневековый писец[239].

Дальше большой прямоугольник резали на четыре или на восемь частей. Пергамент продавали в разных форматах, в зависимости от того, для какого типа книг он предназначался. Большой формат применялся для антифонариев, которые хористам надо было читать издалека. Эти страницы часто имели фут в ширину и два фута в длину, а нотный стан – почти два дюйма в высоту. Манускрипт Цицерона, который Веспасиано изготовил для Грея, написан на страницах четырнадцать дюймов в высоту и десять дюймов в ширину – размер, известный как foglio comune, или обычный лист.

Пергамент во Флоренции обычно продавали дестями – тетрадками из пяти листов, согнутых пополам; когда их исписывали с двух сторон, получалось двадцать страниц. Десть foglio comune могла стоить целых десять сольдо[240]. На копию Цицероновых риторических сочинений требовалось 125 двухстраничных листов, то есть больше дюжины дестей, а значит, один только пергамент для этого тома должен был обойтись Веспасиано флорина в полтора. Это была значительная сумма – примерно столько составляла месячная арендная плата за лавку на улице Книготорговцев. А ведь основные траты были еще впереди.

Закупив пергамент, Веспасиано был готов нанять переписчика. Монахи в Бадии напротив лавки Веспасиано по-прежнему работали писцами, и не только они, но и францисканские монахини в монастыре Санта-Бригида аль Парадизо, бенедиктинские монахини в Сантиссима Аннунциата делла Мурате, а также монахини еще в пяти флорентийских монастырях. Однако переписывали они молитвенники, требники, лекционарии. Во Флоренции, как и по всей Европе, писцов для копирования латинской классики искать надо было не в монастырских скрипториях, а в нотариальных конторах или среди людей, которые в других обстоятельствах могли бы служить секретарями у богачей или обучать наукам их сыновей. Нотариусы были идеальными переписчиками, поскольку их работа требовала составлять контракты и другие документы на латинском языке, на пергаменте, разборчивым почерком. В них тоже недостатка не было, поскольку в первой половине пятнадцатого века профессия нотариуса была во Флоренции самой распространенной[241] и многие конторы находились на улице Книготорговцев и Виа дель Паладжо.