Книтландия. Огромный мир глазами вязальщицы

Я вовсе не ждала с нетерпением этой части путешествия. И не хотела принимать участие в мероприятии, которое может нанести травмы животному. (Да, я ем мясо. И я осознаю свое лицемерие.) Но при ближайшем рассмотрении оказалось, что никаких травм и в помине нет. Это просто сортировка. Овцы не были жестокими или злыми, как и люди. Животные протестовали, мы гнули свое, но в конечном итоге все решалось миром.

Признаюсь, было неожиданно приятно общаться с животными подобным способом, прикасаться к «живой шерсти», глядя в глаза существу, которое эту самую шерсть отращивает.

Я перешла на овечек пониже, чтобы какая-нибудь большая овца не решила меня покатать на себе. А еще выбирала барашков с рогами, по той же причине, по которой выбирают велосипед с рулем, а не без него. Я быстро поняла, если не держать рога крепко обеими руками, то овцы будут мотать головой из стороны в сторону, утыкаясь рогами прямо мне в бедра.

Из-за ночного дождя земля была грязной и скользкой, и время от времени приходилось останавливаться, чтобы перевести дыхание. Кое-кто из нас уже успел упасть. «Мне очень-очень жаль», – говорила я одному особенно резвому молодому парнишке, поглаживая его по щеке. «Поверь, я лишь пытаюсь проводить тебя вон туда…» (Я показала пальцем, и клянусь, он посмотрел!) «Как только я это сделаю, тут же отстану». У них были очень умные глаза. Как будто они тоже оценивали нас, прикидывая, от кого получится с легкостью увернуться.

Эта сцена напоминала рекламу Исландии для туристов. Как по команде, верхом на лошадях появились прекрасная молодая девушка и ее не менее красивый отец, они начали катать на лошадях своих друзей. Группа одинаково красивых людей стояла у забора, lopapeysa за lopapeysa, как у взрослых, так и у детей. На самом деле эти ходячие рекламы были обычными местными овцеводами и их семьями. Одна высокая, стройная блондинка привлекла наше внимание. Она была умопомрачительно красива – точная копия Хайди Клум. Хелен из Род-Айленда даже прогулялась мимо нее, чтобы сфотографировать, и, вернувшись, доложила удовлетворенным шепотом: «Она накрашена!»

Мы слишком стеснялись подойти к этим людям, чтобы попросить разрешения рассмотреть их свитера поближе, поэтому объединили наши усилия и разбились на группы, чтобы тайком фотографировать разные свитера. «Ты сфотографируй перед кокетки, – договаривались мы, – а я обойду сзади и сфоткаю спинку». Таким образом в тот день с помощью нескольких фотоаппаратов нам удалось снять самые впечатляющие дизайны на этом показе мод.

Когда мероприятие подошло к концу, пришло время возвращать овец на их фермы. Некоторых погрузили в грузовики, но большинство из них отправились домой более привычным способом: фермер и его семья выстраивались в линию за воротами, формируя своего рода длинный туннель из людей, чтобы направить паническое бегство стада в нужную сторону. Затем отворяли ворота, и овцы выбегали, покачивая своими мохнатыми задами, направляемые людьми-овчарками.

Мы проследовали за последней группой пешком на соседнюю ферму, нас пригласили на вечеринку в честь réttir. Оказалось, что это ферма той семьи, которая приехала верхом на лошадях. Жена оказалась той самой точной копией Хайди Клум. Мы тащились по грязной подъездной дорожке вверх, мимо фермы к конюшне.

Едва мы зашли внутрь, как в нос ударил сногсшибательный запах. Не просто легкое недоразумение, а отвратительная полноценная вонь застоявшейся мочи. Ну это же конюшня, в конце концов.

Внутри все было подметено и прибрано, а поверх перегородок в пустых стойлах лежали доски, образуя импровизированные столы. Был накрыт фуршет: сыры, паштет из баранины, несколько видов салатов, пирожные с разноцветной веселенькой глазурью, все явно домашнего приготовления. Мы умирали с голоду.

В конце фуршета одна женщина вручила каждому из нас маленький бумажный стаканчик, в который налила немного знаменитого исландского мясного супа. В ярко-желтом бульоне плавало несколько нарезанных кубиками морковок и небольшой кусок баранины. Я понюхала его, но все, что смогла унюхать – это запах конюшни.

Нас охватила робость. Отдельные группы людей почти не общались друг с другом. По большей части мы кучковались своей разношерстной компашкой, потягивая суп, отгоняя мух от кусков торта. Позади меня, покачивалась на складном пластиковом стуле, седовласая женщина играла на аккордеоне жуткие мелодии.

Снаружи свет только начал тускнеть. Запах, пусть все еще ядовитый, был уже не так плох. Я была очарована происходящим древним ритуалом, некоторой потусторонностью того, где находилась и что испытывала. В этот момент мимо меня прошмыгнул сын-подросток псевдо-Хайди с айфоном в руке, из наушников хрипло завывал тяжелый металл.

На обратном пути к хостелу Рейнир свернул с главной дороги и снова поднялся на холм, к утренней конной ферме. Сразу за фермой был бассейн с минеральной водой, принадлежащий городской начальной школе. Рагга договорилась, чтобы его не закрыли на эту ночь, и теперь все это место было целиком в нашем распоряжении.