Книтландия. Огромный мир глазами вязальщицы

Лотерея стал еще одним откровением. В Соединенных Штатах вручение выигрышей в лотерею на любом вязальном мероприятии похоже на телешоу. Все свистят, вопят и аплодируют призам и победителям. Но здесь, когда Рагга называла имена и раздавала призы – в основном копии DVD с ее уроками вязания, – быстро стало понятно, что только мы и производим хоть какой-то шум. Все остальные, казалось, были глубоко оскорблены тем, что их выделили из толпы, назвав по имени. Мы притихли и молились, чтобы не выбрали нас.

Но я все же встала со своего места и попробовала зайти на еще один круг, и мне удалось найти нескольких человек, которые были не против поболтать. Я познакомилась с пожилой женщиной, которая за тот вечер полностью связала пару варежек. С ней была внучка. Мы говорили про Ravelry и про известных красильщиков пряжи, и я бурно восторгалась, как здорово покупать пряжу в местных супермаркетах. Она терпеливо объяснила, что на самом деле так считают далеко все. Наличие дешевой пряжи в продуктовых магазинах вредит небольшим специализированным магазинам пряжи. Собственно, как это происходит и в Соединенных Штатах.

Позже той ночью я вспомнила о покрывале, которое надеялась связать из пряжи, купленной в супермаркете.

Я не повезу домой еще один незаконченный проект, чтобы добавить его к моей куче незаконченных проектов.

Планы на него уже уменьшились до прямоугольной накидки, так как ухабистые исландские дороги убедили мой желудок, что необходимо вязать ряды покороче, а взгляд направлять ровно на горизонт. Теперь я полна решимости довязать это – независимо от того, что получится в итоге. Не везти же домой еще один незаконченных проектов. Если это символ моего пребывания в Исландии, то он должен быть закончен в Исландии. Я решила запихать как можно больше рядов в эту штуку, как можно больше опыта и полученных уроков, прежде чем закрыть петли, сунуть ключи под дверь квартиры и сесть на автобус до аэропорта. Хотела, чтобы мой отъезд был пропитан символизмом.

Церковные колокола прозвонили последнее пятнадцатиминутное предупреждение, когда я как раз возилась, закрывая последний ряд петель. Хоть я и вязала в две нити, чтобы было быстрее, но мне едва удалось израсходовать даже один моток пряжи. Что же делать с остатками? Skyr закончился, я вылила весь Mjölk до последней капли в свой стакан. Но тут столкнулась с дилеммой. Мои сумки уже были набиты доверху пряжей Plötulopi, которой хватит не на один свитер. Можно было засунуть туда либо накидку, либо остатки пряжи. Но не все вместе.

Рагга уехала на какой-то концерт в Штаты, и мне было неловко просто оставить свою пряжу на пороге ее дома. После непродолжительных колебаний я расстегнула одну из диванных подушек и засунула пряжу внутрь. Я как раз успела схватить свои сумки и побежать на автобус. Но мне нравится думать, что частичка меня остается в этой квартире, ожидая приезда следующей вязальщицы.

Когда вы впервые касаетесь исландской шерсти, может показаться, что она колючая, даже неприятная. Так и исландцы, кажется, обладают мягкими и колючими сторонами характера: то, что они демонстрируют посторонним, и то, что открывают друг другу.

В Исландии колючее становится мягким, а тьма – светом. Это место контрастов. Где много овец и мало слов, где перспективы туманны и земля вздымается свежей лавой, где грузовики ездят на метане из мусора, а семейные древа раскинулись на тысячу лет. Выбери любой город, и половина его жителей будут родственниками, а большинство хотя бы раз видели друг друга голыми в местном бассейне.

Слишком сложно для полного погружения. Но со временем, если окунуться в нее поглубже и подольше, Исландия просачивается внутрь тебя капля за каплей, и заставляет жаждать большего.

Благородное руно и жареное тесто

Уэст-Френдшип, Мэриленд

После долгой зимы в штате Мэн поездка в Мэриленд в первые выходные мая всегда становится шоком. Воздух такой теплый и сладкий, деревья давно зеленые, кизил уже отцветает. Я лечу через Даллес, неудобный аэропорт Вашингтона, это неотъемлемая часть ритуала. Каждый раз вспоминаю здесь мадам Герель, учительницу истории искусств, которая в старших классах впервые познакомила меня с этой архитектурной достопримечательностью. Вспоминаю бабушку и дедушку, которые жили неподалеку и возмущались этим уродством, когда его внезапно забабахали прямиком у черта на куличках в 1962 году. И последнее, но не менее важное: Даллес дает возможность насладиться приятной долгой поездкой на север к городу Фредерик, а затем на восток, через все более аутентичный сельский пейзаж – к ярмарочной площади округа Говард и Мэрилендскому фестивалю овец и шерсти.