Книжная дама из Беспокойного ручья

– Кюсси, у мужчин есть к тебе пара вопросов.

Их розовые лица умыты, поношенные шляпы прижаты к животам. Рубашки выглажены, брюки лишь слегка запачканы углем.

Весьма озадаченно я пробормотала «хорошо», и мистер Мур вышел вперед.

– Мэм… мисс Кюсси, последние слова отца были о вас. Он попросил меня встать на отведенное ему место, если этот брак состоится. И я дал обещание… С вашего согласия я бы хотел исполнить свой долг и проследить за всей церемонией. Выдать вас замуж – большая честь для меня.

– Хорошо. – Дыхание перехватывало.

– Прекрасно, мистер Мур, – произнёс священник. – Тогда начнем с вашей речи.

Шахтер занял свободное место рядом со мной и вытащил рваный клочок бумаги.

– Элайджа просил прочесть Песнь Песней 8:6. Положи меня, как печать, на сердце твое, как перстень, на руку твою: ибо крепка, как смерть, любовь; люта, как преисподняя, ревность; стрелы ее – стрелы огненные; она пламень весьма сильный, – осторожно прочел он. Медленно повернувшись, я увидела будто образ отца, говорящего устами мистера Мура.

Церемония длилась не дольше пяти минут и завершилась поцелуем. Священник объявил нас мистером и миссис Лаветт и любезно провозгласил дочку мисс Хани Лаветт. После чего последовал целый ураган поцелуев, поздравлений и похлопываний по спине.

Снаружи меня ждал сюрприз. У крыльца здания суда собралась небольшая толпа. Сюда пришла и Пташка с сынишкой, и Роди с молодой невестой, и Марта Ханна с Чертягой Джоном и детьми, слонявшимися неподалеку вместе с другой любопытной детворой.

В глазах Джексона мелькнул заговорщицкий огонек.

– Ты пригласил всех этих людей? – спросила я.

– Ну, рассказал про свадьбу всего парочке человек, пока чистил твой маршрут.

Как здорово, что все мои постоянные читатели были здесь, а еще больше меня восхитило то, что он расчистил дорогу, переживая за нашу с Юнией безопасность. Теперь эта задача возложена на его плечи.

Краем глаза я заметила Тимми Флинна. Он подбежал ко мне, подарил чахлую ромашку и обнял за талию, а после спрятался за юбкой мамы. Люди провожали нас в дорогу и одаривали поздравлениями.

Пока мы садились в повозку, к нам подошел молодой человек и представился как Алонзо, племянник Лоретты Адамс. Он протянул мне громоздкий сверток.

– Тетя Лоретта просила передать вам это. Да благословит вас Бог, мистер и миссис Лаветт. – Его пожелания были крайне неспешными из-за принятого виски.

– Большое спасибо. – Я передала дочку Джексону и открыла подарок. Внутри лежало аккуратно сложенное лоскутное одеяло и записка.

20 октября, 1936 г.

Дитя,

Пусть ваш союз процветает, и да будут ваши жизни полны самыми яркими красками, которыми только Бог наделил материю этого мира.

Твой преданный читатель,

Мисс Лоретта Адамс

Я взглянула на нашу чудесную семью, затем – на горы и драгоценных читателей, чувствуя себя благословленной тем многоцветным разнообразием впечатлений, которое они мне подарили, изменив мою жизнь к лучшему. Мне хотелось рассыпаться в благодарностях и разделить этот торжественный момент с каждым из них. Я любила их всем сердцем и впервые в жизни ощутила, что это чувство взаимно. Но нас ждала дорога.

Кто-то сзади окликнул Джексона. Сначала спокойно, потом уже более серьезным тоном.

– Постой-ка, Лаветт.

Сзади торопливо шел шериф с заместителем. Вид у них встревоженный. Док следовал по пятам, тоже с красным лицом. Джексон вернул мне малышку.

Со скрипом открылась дверь Библиотечного центра, откуда вышла Харриет, самодовольно скрестив руки.

Я нервно вглядывалась в лица полицейских, вставших у повозки.

– Дэвис Кимбо, у тебя не может быть никаких претензий к этим славным людям. – Док бросился к Джексону. Мои читатели слонялись неподалеку, пытаясь хоть что-то расслышать. Но шериф не желал ничего слушать.

Несмотря на прохладный осенний день Хани покраснела и заплакала. Я похлопала ее по спине темнеющей рукой и стала укачивать на коленке.

– Джексон Лаветт, вы арестованы, – заявил шериф.

Тот обернулся, в его горящих глазах промелькнула искра недоумения.

– Что? Что всё это значит?

– Запрет на расовое смешение. Закон Кентукки гласит, что браки между неграми или прочими цветными недопустимы и наказуемы.

– Это же абсурд, – возмутился Док. – Твой же родственник, Чарли, женился на ней.

– Василек не может снова выйти замуж, – отрезал шериф. – В июне этого года в закон были внесены поправки. Теперь в нем указаны люди любого цвета и оттенка.

Вокруг собралась большая толпа и стала к нам приближаться.

– В каземат грешников! Это аморально! – крикнул кто-то.

– Нет!

– Безбожники!

Мне не хватало воздуха. В нашей округе не было подобных случаев, но в городских газетах писали о белых страдальцах, брошенных в тюрьму за то, что они ухаживали, например, за черными и делили с ними брачное ложе. Этот ужасный закон позволял одним решать судьбы других.