Книжные люди. Кто создает, продает, продвигает книги в России?

С.З.: Как идет работа над книгой? «Из какого сора» рождаются идеи у художника? Вы делаете сразу несколько макетов, вариантов?

А.Б.: Вариантов и по десять, и по двадцать бывает. Когда попадаешь сразу в цель – один вариант, но это счастье, и такое совпадение редко. Сейчас стало сложнее работать: нужно доказывать соблюдение авторского права на каждое изображение, на фотографии…

Г. Г.: В России выходит около 100 000 наименований в год. Как ты оцениваешь современное состояние книжной графики и оформления?

А.Б.: Я считаю, что сейчас уровень художников очень высокий по сравнению с 90-ми годами. Но все диктуется технологиями, которые усреднились, и книготорговцами, которые перестали читать. Это все плоды монополизации книжного рынка. Выходят такие одинаковые «книжные пирожки», практически не отличающиеся друг от друга, но среднехорошего полиграфического исполнения. Есть какие-то для меня точки отдохновения, я делаю много для издательства «Книжники»: многопотоковые книги, двуязычные, с комментариями и с комментариями к комментариям: Талмуд, комментируемые издания Торы… Решаю сложные макетные задачи. Или, например, книга Ляли Костюкович «Еда – итальянское счастье», в ней два вида глав: одни страноведческие, другие – отступления, они по-разному сделаны, это очень сложный макет со всякими изысками. Мы делали ее опять же с Митей Черногаевым. Это смогло себе позволить издательство «ОГИ». Сейчас для тиражных книг это редкость.

С.З.: Насколько книжный художник сегодня свободен в своей работе?

А.Б.: Мы свободны настолько, насколько издатель это позволяет. Я вообще считаю, что главный человек в книгоиздании – это издатель, какой бы ни был автор. Говорят, что «автор пробьет себе дорогу» – без помощи редко пробьет. И художник без издателя никогда не сделает книгу. Главная интенция в создании книги исходит от издателя, а издателя можно либо стимулировать, либо, наоборот, задавливать, чем сейчас государство и занимается. Практически все монополизировано: крупные едят тех, кто меньше. Если раньше был прекрасный сад, то сейчас хорошие небольшие издательства для государства – сорняки, которые мешают большому дереву расти… Расти, чтобы упасть. Я долго работал с «ЭКСМО», лет пять, когда Надя Касьянова еще была жива. Сделал около тысячи книг для них. Я очень уважаю это издательство. Помню момент, когда его хотели купить, они отказались капитализироваться, сказали, что это плод их любви. Это люди, которые пришли в книгу с любовью. Как говорил один мой приятель: «Если бы я хотел в жизни иметь только деньги, я бы до сих пор торговал памперсами». А книжки – это такая вещь, которая только на любви и основывается. Правда, теперь «ЭКСМО» съело все, что смогло проглотить… И, видимо, любовь превратилась в секс.

Будущее книги

Г. Г.: Проблема в том, что люди вообще перестали интересоваться книгой как таковой. Очень небольшой процент может насладиться и оценить искусство книгоиздания.

А.Б.: В моем окружении таких людей не становится меньше, разве только окружение наше сокращается. Думаю, основная часть книг (80 %) должна уйти в Интернет, уже ушли в Интернет все словари и справочники. И часть художественных книг (даже альбомов) может уйти в Интернет – когда будут созданы нормальные электронные книги. К сожалению, электронные книги, сразу после появления, уже переживают стадию большого упадка, особенно у нас. Электронная книжка – для меня идеальная: вот у тебя экран, он является проекцией любого гаджета, ты нажимаешь на кнопку, и перед тобой тот же разворот книги. Или это может быть не разворот, а страница, она может быть любого размера, ты читаешь и переходишь дальше, на следующий уровень. Тору, например, ты можешь параллельно читать на иврите и на русском и получать комментарии к тексту, те же комментарии к комментариям. Собственно, так и зарождалась средневековая книга: это бесконечная книга, такая вот Книга Книг. Ты можешь жить в этом пространстве.