Книжный магазин у реки

Шарлотта увидела, что Мартиник загорелась.

– Книжное кафе.

Шарлотта повела плечами.

– Почему бы и нет? Больших доходов это не принесет, но определенно привлечет больше посетителей. – Она указала на пустое место в стороне от прилавка. – Там поместится несколько столов. И, поскольку ты так хорошо печешь, ты ведь могла бы продавать домашнее печенье?

Мартиник весело кивнула.

– Конечно. Может быть, нам даже стоит продавать шведскую выпечку. Мы с Сарой обычно пекли булочки семли[5], и потом, я знаю, что у нее есть книга «Семь видов печенья».

– Прекрасная идея! Нам надо будет отобрать самые популярные книги «Риверсайда» и привлекательно выставить книжный столик. Книги должны буквально кричать входящим посетителям: «Купи меня!». Если народ увидит, насколько эта книжная лавка волшебна, они захотят забрать с собой домой частицу этого волшебства.

Пока Мартиник делала записи в своем блокноте, Шарлотта наматывала круги по торговому залу:

– И нам надо впустить сюда больше света. Убрать полки перед окнами. Честно говоря, витрина – это просто катастрофа.

Мартиник закашлялась.

– Ну, уж не настолько все плохо, – пробормотала она, изобразив странный жест, как будто хотела почесать подбородок, но промахнулась.

– Настолько. Когда я впервые увидела эту сумятицу в витрине, у меня мурашки по коже пробежали.

Услышав, как у нее за спиной открылась входная дверь, Шарлотта обернулась и увидела Сэм, стоявшую, скрестив руки на груди. На ней была розовая куртка на меху, синий с блеском брючный костюм в стиле «Аббы» и резиновые сапоги в цветочек, хотя на улице светило солнце.

– Что не так с витриной? – зарычала Сэм.

– Все в порядке, – быстро ответила Шарлотта. – Но нам необходимо сделать ее… более привлекательной.

Сэм замотала головой.

– Она привлекательна. У тебя в отличие от меня не было курса дизайна, и ты не разбираешься в техниках представления товара.

Шарлотта глубоко вздохнула. Она полагала, что больше всего ей придется повозиться с эмоциями Мартиник. Это, очевидно, было глубокое заблуждение.

* * *

Сняв куртку, Сэм с обидой вытаращила глаза на Шарлотту. Неужели ей действительно придется выслушивать критику от серого новичка, который, похоже, в книжный магазин никогда и не заходил даже? Чему, в принципе, Шарлотта может научить Сэм в продаже книг, оформлении витрин, и кстати, в жизни в целом? Да эта женщина вообще выглядит так, словно она не покидала пределы своего дома с самой конфирмации![6]

Демонстративно ухмыльнувшись, Сэм сунула свою розовую куртку под прилавок, хотя в глубине магазина, на кухне, была вешалка для верхней одежды. Мало того, что Мартиник попросила ее затушевывать свою личность перед Шарлоттой, теперь еще человек, который не носит ничего, кроме джинсов с черными футболками, и стягивает волосы в ужасный хвостик, будет подвергать сомнению ее способности к художественному выражению. «Господи, как унизительно!»

Ухватившись за прилавок, Сэм сделала глубокий вдох. На самом деле она хотела высказать Шарлотте все, что о ней думает, но Мартиник бросила на нее умоляющий взгляд, и Сэм лишь покорно вздохнула. Ее коллега очень четко высказалась о том, что они ни в коем случае не должны конфликтовать с Шарлоттой. Будущее «Риверсайда» было, судя по всему, у нее в руках, и любой неосторожный шаг с их стороны мог все испортить. Поэтому, как бы Сэм ни противилась, придется проглотить свою обиду и, наоборот, прибегнуть к манипулированию, чтобы они с Мартиник ей понравились.

В действительности не такая уж и сложная задача для Сэм. Она всегда обладала способностью располагать к себе людей. Некоторые называли это свойство шармом, другие – сексуальностью, но она предпочитала называть его «изюминкой». Сэм знала, что во всем мире не найдется ни одного человека, который смог бы устоять перед ней, если только приложить усилия.

Она оценивающе посмотрела на Шарлотту, которая начала нервно листать свой блокнот. Многие путали это с обаянием, ошибочно полагая, что речь идет о внешности, но Сэм знала, что это зависит совсем от другого. Ее внешность была олицетворением обыденности. У нее не было ни светлых, по-голливудски вьющихся волос, ни пухлых губ, которые многие считают признаком красоты. Попа у нее была плоской, и никаких других сколько-нибудь примечательных выпуклостей или вогнутостей на теле не наблюдалось. И тем не менее Сэм притягивала к себе людей. Она видела в глазах окружающих, как ее привлекательность достигала эффекта наподобие взрыва уже при первом взгляде на нее. Сэм ловила на себе эти взгляды и в плохие дни, когда она приходила на работу, не приняв с утра душ и с остатками вчерашнего макияжа под глазами. В воздухе вокруг себя она чувствовала флюиды, которые волнами настигали ее, и даже те, кто притворялся, будто не замечает ее, выдавал себя маленькими, чуть заметными жестами или выражением лица, которые Сэм мастерски научилась различать.