Книжный магазин у реки

Правда, иногда становилось обременительным все время быть такой привлекательной. Знаменитости, такие как Виктория Бэкхем, периодически жаловались, как их раздражает, что, где бы они ни появлялись, везде их разглядывают и оценивают. Нечто похожее испытывала и Сэм. Иногда ей просто хотелось зайти в «Старбакс» и заказать кофе без того, чтобы парень за прилавком пришел от нее в восторг и, заискивающе улыбаясь, принялся расспрашивать, не желает ли она еще молока или банановый маффин с грецкими орехами.

Хотя, как правило, Сэм была благодарна судьбе за свой особый дар. Она научилась жить в гармонии со своей сексуальностью и воспринимать ее как некую суперсилу, которой она просто была обязана наслаждаться во имя всех асексуальных людей.

В том, чтобы затмевать ближних своей личностью, есть еще одно преимущество – бесплатно причитающаяся уверенность в себе. Сэм обладала практически непоколебимой верой в свои силы. Она знала, что восхитительна, а если кто-то не согласен – это, по правде сказать, его проблемы.

Не сводя глаз с Шарлотты, она пригубила поданный ей кофе. Шведка сидела по другую сторону прилавка и делала записи в тетради, ожидая, когда вернется с кухни Мартиник.

Не проронив ни слова, Сэм рассматривала скучную футболку Шарлотты и невыразительные кроссовки, которые та упорно носила в любое время суток. Конечно, она не была обделена красотой, как и ее тетушка, но ни о какой сексуальности здесь и речи быть не могло. Шарлотта не предпринимала абсолютно ничего, чтобы подчеркнуть свою внешность, что было странно, поскольку она владела собственной маркой косметических товаров. «О господи, боже ты мой, ну мазни ты немного фиолетовых теней или блеска», – с раздражением думала Сэм.

Сэм отколупала микроскопическую щепку от старинного дубового прилавка, потом вдавила ее обратно. Может быть, сейчас пришло ее время покинуть «Риверсайд»? У нее и так было всего двадцать пять рабочих часов в неделю, и при этом ей приходилось работать почти каждую субботу.

В последний год, признаться, Сэм задумывалась о том, чтобы подать документы в университет. Проблема заключалась только в том, что она не знала, какую программу выбрать, и, кстати сказать, не представляла себе, где найти деньги. Учеба стоила денег, а у Сэм, не вдаваясь в подробности, их не было, потому что «Риверсайд» даже отдаленно не был похож на золотые копи. К тому же жизнь, которую вела Сэм, была ей по вкусу. Ее устраивало жить просто, без претензий, и работать в книжном магазине ей нравилось. Так было, по крайней мере, пока Сара внезапно не умерла.

Сэм покрутила в руках кофейную чашку и попыталась представить, какая работа ей подошла бы. Может быть, школьного психолога? Она не возражала против того, чтобы сидеть в уютном кресле в кабинете с цветами в горшочках на подоконнике и под приглушенные звуки приятной музыки выслушивать рассказы подростков об их банальных проблемах. «Ты не знаешь, нравишься ли ему? Так переспи с ним и сразу все поймешь о его чувствах. Ты думаешь, что тебя все ненавидят? Очень может быть, попробуй одеваться чуть прикольнее. Ты влюблена в учителя? Выложи признание на Facebook и очень скоро узнаешь, взаимно ли твое чувство».

Однако спустя некоторое время ей, вероятно, наскучит день за днем сидеть все в тех же четырех стенах и выслушивать нытье учеников, подумала Сэм. Несмотря ни на что, в «Риверсайде» она ценила свободу. Они с Мартиник всегда сами решали, что им делать и как это делать. Например, с витриной. Через равные промежутки времени Сэм оформляла ее заново, посвящая различным темам. Сейчас это были романтика ужасов – кроваво-красные бархатные скатерти, череп из магазина «Баттерикс», искусственные розы и антикварные подсвечники со стеариновыми огарками. Она обожала использовать свое творческое начало, а Сара всегда только поощряла ее. Она предоставляла Сэм полную свободу творчества, и чем безумнее выглядела витрина, тем довольнее была Сара.

Вдобавок ко всему прочему Сэм платили за чтение. Минимум два часа в неделю ей было позволено в рабочее время листать книги, и в качестве премиальных раз в месяц она получала книгу в подарок, а все другие книги, которые ей нравились, она могла приобрести по закупочной стоимости. Но все это, конечно, Шарлотта теперь отменит.

Мартиник вернулась, и Шарлотта привлекла их внимание.

– Так вот, приступим, – деловито сказала она, а затем, обернувшись в сторону Герберта и Парнеллы, добавила: – Вам будет скучно это слушать, я уверена.

Сэм улыбнулась, услышав, как Парнелла хрипло засмеялась в ответ.

– Вряд ли скучнее, чем сидеть дома и пялиться в стиральную машину. – Она постучала по своему слуховому аппарату. – Если будет слишком уж занудно, я просто отключу его. Когда меня навещают внуки, я притворяюсь, будто у него батарейка села, – с ухмылкой заметила она.

Герберт кивнул в знак согласия.

– Дома я совершенно беззащитен, если появится Клэри. А здесь у вас, по крайней мере, есть запасной выход, через который я смогу сбежать от нее.