Книжный магазин воспоминаний. Что бы вы изменили, если бы могли вернуться в прошлое?

– До сих пор вы были уверены, что ничего не изменилось. Но в глубине души сомневались: «А что, если это могло повлечь за собой изменения?» И были правы. Во время первых двух путешествий вы обрели воспоминания о том, какой была ваша мама, когда была здорова, и заново нашли волю к жизни. Именно эти вещи вернули ваше время. И несмотря на это, вы все равно готовы отправиться в последнее путешествие?

На черном кардигане не было ни пылинки. Идеально чистые кроссовки в клеточку мерно стучали по деревянному полу. С тем же невозмутимым видом, что и при первой встрече, она отходила все дальше. Когда женщина остановилась, словно отмерив шаги линейкой, нас разделял огромный стол, а по бокам, как суровые скалы, нависали высокие книжные полки.

Хозяйка магазина опустила листы на стол. Рядом лежала закладка, которую я отложила в сторону, пока разбиралась в старых воспоминаниях.

– Хватит ли мне времени на последнее путешествие? – снова спросила я, проигнорировав последний вопрос.

Женщина смерила меня долгим взглядом:

– Если потеряете то, чего достигли, вы не сможете вернуться назад и бесследно исчезнете там навсегда.

Если бы я услышала эти слова, когда только попала сюда, ни за что бы не поверила. Но теперь знала: она не блефует. И все же не ощущала страха как в самом начале. Предупреждение вполне могло воплотиться в жизнь, и я прекрасно понимала это.

Я медленно сократила дистанцию между нами. С каждым шагом я все больше обретала уверенность. Наконец, достигнув противоположного края стола, я взяла в руки воспоминание, куда хотела вернуться, и кожаную закладку, в которой хранилось это время.

И твердо произнесла:

– Нет. Я обязательно вернусь. Я уже знаю, что получу на этот раз.

Отыскав в стопке воспоминаний от июня 1990 года двадцатое число, я вложила закладку между страниц. Слегка улыбаясь, женщина приняла листы из моих рук. Наконец ее ладонь легла на дверную ручку, и я затаила дыхание в ожидании.

– Ну что ж, хорошего путешествия, – сказала она.

Путешественник во времени существует в выбранном моменте прошлого с воспоминаниями из настоящего.

Двадцатое июня 1990 года, два часа дня. Первые мгновения моей жизни.

Я больше не нуждалась в наручных часах. Прежде чем войти в открытую дверь, я расстегнула коричневый кожаный ремешок на запястье и отдала часы женщине. Она понимающе кивнула и сжала их в руке. В следующее мгновение меня поглотила теплая волна, в последний раз перенесшая меня в прошлое. Вокруг все потемнело, и я ощутила, как тело сжимается. Закрыв глаза, я полностью отдалась течению времени.

Последнее путешествие началось с очень тесного места. Мне всегда было трудно дышать в закрытых пространствах, но здесь я, напротив, встретила лишь спокойствие и уют. Стены сжимались и разжимались, готовясь вытолкнуть меня наружу, но меня это не пугало. Наоборот, я инстинктивно расслабилась, и в ту же секунду слабый свет, просочившийся внутрь, указал направление. Я была готова выйти в этот мир.

Холодный воздух окружил тело как после долгого купания в воде. Вместе с чувством освобождения голову тут же обхватил железным обручем и встряхнул безжалостный шум со всех сторон. Почувствовав головокружение, я попыталась разлепить веки, словно намертво склеенные клеем. После нескольких бесплодных попыток в глаза водопадом полился яркий свет. Зрачки забегали в разные стороны, как рассыпанные бусины, и затуманенным зрением я увидела тени людей вокруг. Мое тело, извлеченное из матки, на мгновение зависло в воздухе, а потом оказалось в чьих-то руках. Я знала: эти теплые мягкие объятия принадлежат маме.

Глаза еще не обрели фокус, и передо мной возник размытый образ. Она рассказывала, что я родилась крошечной, и потому ей было совсем не больно, но сейчас мама выглядела усталой. Растрепанные волосы, взмокший от пота лоб и рассеянный взгляд говорили о том, что до недавнего времени ей было тяжело и больно.

Выбирая этот момент для последнего путешествия, я надеялась на что-то более ясное. Хотелось отчетливо увидеть смеющиеся лица мамы и папы сразу после моего рождения, а оказалось, что я ничего не вижу и не слышу. Но даже с неслышащими ушами и невидящими глазами я до дрожи ясно ощущала, как перетекает в меня искренняя радость мамы и ее любовь.

Я громко заревела. Выплескивая наружу скопившиеся за это время эмоции, я рыдала во всю глотку. Здесь это было совершенно нормально, и я наконец могла выплакаться вдоволь. Барахтаясь крошечным тельцем в маминых руках, я самозабвенно ревела. Вокруг раздался смех, и ко мне вдруг приблизилось мамино лицо. Крепко прижав меня обеими руками, мама нежно приложила губы к моему лбу. На родничок на макушке упала мамина слеза. Она проникла через темечко прямо внутрь головы и прошептала:

Моя драгоценная прекрасная малышка. Ты – вся моя жизнь. Я обязательно сделаю тебя счастливой.