Книжный на левом берегу Сены

Иные особо рьяные писатели даже слали Сильвии просьбы издать их непонятые публикой романы, а она неизменно отвечала, что, как ни хотела бы ознакомиться с их рукописями, дела «Улисса» и магазина не оставляют ей ни одной свободной минутки. Ее и саму удивляло, что она не испытывает и тени желания издавать чьи-то другие книги. Нет, ее «Шекспир и компания» должна прежде всего оставаться книжной лавкой, а во вторую очередь — издателем Джеймса Джойса. Этого и так более чем достаточно.

Глава 15

Когда от Мориса на улицу Одеон, 12, начали поступать отпечатанные экземпляры, в том числе и недорогие, на обычной бумаге, Сильвия привела в действие разработанный вместе с Эрнестом план нелегальной переправки «Улисса» в Соединенные Штаты. Их схема брала начало в Канаде, где Сильвия оплатила аренду скромной квартирки в Торонто для некоего Бернарда Брейвермана, старого фронтового друга и земляка Эрнеста, одно время служившего редактором журнала «Прогрессив вумен»^[109].

— Так я с ним знакома! — воскликнула Сильвия, когда они с Эрнестом шепотом обсуждали детали операции в задней комнатке «Шекспира и компании».

— В самом деле?

— Ну, мы как-то раз обменялись письмами. Его журнал благосклонно относился к статьям о женских правах и эмансипации, а я в то время занималась агитацией в столичном округе и писала очерки на прогрессивные темы, вот и послала ему один для публикации. Он, правда, отказал, но в исключительно учтивых выражениях. И как нельзя лучше, что сейчас он поможет нам с «Улиссом».

— Как тесен этот чертов мир. А почему вы, Сильвия, перестали писать?

Она только пожала плечами.

— Писательство не для меня.

— Думаю, так оно и есть, раз вы так легко его забросили.

— Вы-то уж точно не забросите.

— Никогда. Писательство — мое всё.

— Ну а мое всё — «Шекспир и компания». — Произнесенная вслух фраза показалась Сильвии правильной и глубоко верной. Это и правда ее всё. И это именно ее всё.

— К счастью для всех нас.

И вот сырой холодной весной 1922 года в Канаду, где роман не был вне закона, к святому Барни, как окрестил его Джойс, стали поступать по почте коробки с сотнями экземпляров «Улисса» — их собственноручно паковали Сильвия и Мюсрин, а иногда им помогал и сам Джойс, который был безнадежен в обращении с упаковочной бумагой и клеем и оставлял все вокруг в лавке заляпанным липкой гадостью, но божился, что ему доставит великое удовольствие вечерком всю ее отскоблить.

Каждый день Бернард прятал в штаны или под куртку том «Улисса» и на пароме переправлялся в штат Мичиган, где оставлял книгу в номере гостиницы Детройта. Когда их набиралось достаточно, он рассылал их по адресам подписчиков через частную почтовую компанию «Американ экспресс».

Операция продвигалась черепашьими темпами и требовала кропотливости, и самые нетерпеливые из подписчиков начали забрасывать Сильвию сердитыми письмами: «Миссис Уилкокс получила свой экземпляр еще на прошлой неделе, а раз мои деньги ничуть не хуже, чем ее, вынужден поинтересоваться, куда запропастился мой» — и прочее в том же роде. Потом настал день, когда пришла телеграмма от самого Бернарда:

ПОГРАНИЧНЫЕ ЧИНОВНИКИ НАСТОРОЖИЛИСЬ ДОЛЖЕН ПОТОРОПИТЬСЯ ВЗЯЛ ПОМОЩНИКА НЕ БЕСПОКОЙТЕСЬ БУДУ ДЕРЖАТЬ В КУРСЕ

Сильвия от волнения выкурила лишние полпачки, отчего вечером беспрерывно кашляла, когда они с Адриенной сидели за холодным ужином из сыра, хлеба и фруктов — Сильвия приходила домой слишком поздно, а Адриенна писала очередной очерк и готовила к публикации в своих «Записках» стихотворения Уитмена на французском в переводе Ларбо. Сильвия уже позабыла, когда они в последний раз вечером отдыхали, а не работали.

— Ch'erie, — промолвила Адриенна, и Сильвия уловила нотки нерешительности в ее голосе, — возможно, тебе пошло бы на пользу поменьше увлекаться «Голуазом»?^[110]

— Моим зубам так уж точно, — со вздохом отозвалась Сильвия. — Но это очень трудно. Я старалась курить поменьше, но…

— Похоже на навязчивую привычку.

— Ох, дело не только в ней.

Адриенна нахмурилась, а Сильвия задумалась, давно ли подруга копила недовольство. Почти все в их окружении курили, включая и Адриенну от случая к случаю, но многие явно перебарщивали с сигаретами, как перебарщивали с коктейлями или абсентом. «Голуаз» были ее грешком, ее слабостью, как вино было слабостью Джойса, и Сильвия отдавала себе в этом отчет — но только себе. Она стала замечать, что, когда за день выкуривает больше своей обычной пачки, вечером у нее противно болит голова и, сколько бы воды она ни выпила, перед сном ее мучит жажда, что тоже выходило ей боком, поскольку приходилось по семь раз за ночь вскакивать в туалет.

Не представляя, как побороть пагубную привычку или хотя бы продолжать разговор о ней с Адриенной, Сильвия собрала со стола тарелки и сменила тему:

— Как думаешь, все книги благополучно доберутся до своих подписчиков?

— Очень надеюсь, но кто даст гарантию? Ты сделала абсолютно все, что в твоих силах. Остается разве что молиться, более ничего.

Сильвия подняла бровь.

— Ну тогда попроси помолиться своего отца.