В воскресенье на выгонеДивчата гуляли,Танцевали с парубками,Песни распевали,Вспоминали вечерницы,Как мать дочку била,Чтоб с казаком не стояла.Ясно, молодые…Каждая и напеваетО своем, что знает…Вот кобзарь с сумой своеюВ село ковыляет.Сапоги в руках, а рядомС ним — поводыренокСеменит едва… ребенок!Несчастный ребенок!Ободранный; не рубаха,А одни заплаты…(Ну, точь-в-точь — сынок Катруси{100}.)Всмотрелись дивчата…«Кобзарь идет! Кобзарь идет!»По слову такому,Хлопцев бросив, побежалиНавстречу слепому!«Дедушка, сыграй, голубчик, —Закричали дружно. —Я дам грошик». — «Я — черешен».«Все дадим, что нужно, —Все, что хочешь… Мы станцуем,А ты нам сыграешь…Заиграй нам, что придется…»«Знаю, дочки, знаю…Вам спасибо, благодаренЗа ласку премного.Я б сыграл вам, да, признаться,Не на чем, ей-богу…Я вчера был на базаре,Кобза поломалась…Разладилась…» — «А струны есть?»«Только три осталось».«Хоть на трех сыграй, что хочешь».«На трех… Ох, дивчата!Я и на одной, бывало,Игрывал когда-то…Погодите, дорогие,Отдохну немного.Сядем, хлопчик». ОпустилисьВ траву при дороге.Вынул кобзу, два-три разаУдарил по рваным.«Что б сыграть вам?Погодите. Черницу МарьянуВы слыхали?» — «Не слыхали».«Так слушайте, дети,Да кайтеся!.. Давным-давноЖила мать на свете,И отец был, да не стало;Осталась вдовою,Да не молодою,И с волами,И с возами,И с дочкой родною.Росла ее Марьяна,Как панночка румяна,ГорделиваИ красива, —Хоть за гетмана-пана!Мать о дочке хлопочет,За богатого прочит.А МарьянаЖдет не панаИ гулять с ним не хочет, —С тем усатым, пузатымБогатеем проклятым,А к родному,МолодомуХлопцу Петру из хатыУбегала,С ним гуляла,Обнимала, млела…А порою улыбалась,Плакала, робела…Спросит Петр ее:«Что плачешь?Поведай, родная…»Она взглянет, усмехнется:«И сама не знаю…»«Или, думаешь, покину?Нет, моя дивчина,Буду холить, буду любить,Покуда не сгину!..»«Разве было так на свете,Чтоб жарко любили,А потом вдруг разлучилисьИ в разлуке жили?Нет, такого не бывало…Только сочиняютКобзари об этом песни…Слепые не знаютИ не видят, что на светеЕсть ты, черноокий,Что есть гибкий стан девичий,Казацкий высокий.Что есть косы, чудо-косы,И твой чуб, мой милый,Что на слово на ПетровоИ в глухой могилеУлыбнуся; скажу ему:«Орел сизокрылый,Люблю тебя и по смерти,Как в жизни любила.Пусть нас вместе, мое сердце,В землю закопают!Обниму вот так, покрепче…Умру… Не узнаю.Не узнаю… Обнялися,Обнялись, замлели…Вот любовь была какая!На тот свет хотели,Обнимаясь, удалиться;По-иному сталось!Каждый вечер сходилися,А мать и не знала,Где Марьяна до полночиИграет-гуляет?«Дочь моя еще ребенок,Ничего не знает».Угадала мать, да толькоНе все угадала,Знать, забыла, что когда-тоИ сама гуляла.Она угадала: ее молодаяМарьяна не знает, как надобно жить.Думала — ни люди, ни доленька злаяПетра не похитят… Умела любить.Думала, что только кобзари играют,Не видят, слепые, тех карих очей,Что попусту только пугают людей…Пугают, дивчата, правдою пугают!И я вас пугаю, того, что я знаю,Пускай никому не придется узнать —Изведал я горе… Прошли мои лёта!Сердце не заснуло, я вас не забыл.Люблю вас, дивчата, как мать своих деток, Играть я вам буду, пока хватит сил.Когда же меня, мои дети, не станет,Добром помяните меня и Марьяну, —Я вам с того света тогда улыбнусь,Улыбнуся… И заплакал.Дивчата смотрели,Отчего кобзарь заплакал,Спрашивать не смели.Все минуло. ПомогалоВ годы молодыеСлово девичье, простое…И глаза слепыеВытер старец… «Вы проститеМеня, ради бога.Так вот, видите, МарьянаС убогим ПетрусемДо полуночи гуляла,А мать и не знала,Удивлялась: что такоеС Марьяною стало?Сглазил кто? Бывало, сядет —И не вышивает;Лишь Петруся вместо ГрицяТихо напевает.По ночам во сне подушкуК груди прижимает…Мать смеялась поначалу,Думала — играет;Потом видит, что не шутки.Говорит: «Марьяна!Ждать пора уже нам сватов,И, может, от пана!Выросла ты, чтоб не сглазить,Уже погуляла:Думаю, сама ты видишь…»Насилу сказала:«Уж пора б и замуж, что ли…»«А за кого, мама?»«За того, кто тебе пара».Запела Марьяна: