«Из города из ГлуховаПолки выступалиС заступами на линию{119},Наказным послалиГетманом меня в столицу,Вместе с казаками.О боже наш милосердный!О изверг поганый!Царь проклятый, царь лукавый!Здесь, в земле пустынной,Что ты сделал с казаками?Засыпал трясиныБлагородными костями;Поставил столицуТы на их кровавых трупах!И в темной темницеУмер я голодной смертью,Тобою замучен,В кандалах!{120}.. О царь! НавекиБуду неразлучен Я с тобою! Кандалами Скован я с тобоюНа века веков! Мне тяжкоВитать над Невою!Может быть, уж УкраиныВовсе нет. Кто знает!..Полетел бы, поглядел бы,Да бог не пускает.Может, всю ее спалили,В море Днепр спустили,Насмеялись и разрылиСтарые могилы —Нашу славу. Боже милый,Сжалься, боже милый».Все замолкло. Вот я вижу;Туча снегом кроетНебо серое. А в тучеЗверь как будто воет.То не туча — птица тучейБелой закружилаНад тем медным исполиномИ заголосила:«Кровопийца! Мы навекиСкованы с тобою.На суде последнем, СтрашномМы бога закроемОт глазищ твоих несытых.Ты нас с УкраиныГнал, холодных и голодных,В снега, на чужбину!Погубил нас, а из кожиНашей багряницуСшил ты жилами погибших,Заложил столицуВ новой мантии! Любуйся жНа свои палаты!Веселись, палач свирепый,Проклятый! Проклятый!»Рассыпались, разлетелись.Солнышко вставало.Я стоял и удивлялсяТак, что жутко стало.Вот уж голь закопошилась,На труд поспешая,Уж построились солдаты,Муштру начиная.Заспанные, проходилиДевушки устало,Но — домой, а не из дому!..Мать их посылалаНа ночь целую работать,На хлеб заработать.Я стою, молчу, понурясь,Думаю, гадаю:Ох, как трудно хлеб насущныйЛюди добывают.Вот и братия рысцоюСыплет в дверь сената,Скрипеть перьями да шкуруДрать с отца и брата.Землячки мои меж нимиШустро пробегают;По-московски так и режут,Смеются, ругаютНа чем свет отца, что с детстваТрещать не учил ихПо-немецки, — мол, теперь вотПрокисай в чернилах!Эх ты, пьявка! Может, батькоПродавал коровуПоследнюю, чтоб выучилТы столичный говор!Украина! Украина!Твои ль то родные,Чернилами политыеЦветы молодые,Царевою беленоюВ немецких теплицахЗаглушены!.. Плачь, Украйна,Сирая вдовица!