Кодекс Снеговика

Вчера вечером Елена Владимировна готовилась к празднику в своей городской квартире и выбирала для себя вечернее платье, в котором она могла бы очаровать не только Тараса Александровича, но и всех мужчин, присутствующих в ресторане. Выбор был остановлен на темно-фиолетовом платье с глубоким декольте. Это платье было памятно для нее очень приятным событием и символизировало собой ощущение победы. Особенно хорошо оно смотрелось в ансамбле с ожерельем из аметистов, оправленных в серебро. Эффект можно было еще больше усилить, подняв волосы и оголив затылок. Елена Владимировна мысленно представила себя в этом убранстве и поняла, что завтра она должна выглядеть именно так…

Она искала это ожерелье до глубокой ночи по всей своей просторной квартире – заглянула во все шкафы и шкатулки, выпотрошила все старые сумочки, пересмотрела карманы всех жакетов и пиджаков, но ожерелья нигде не нашла. У нее было много разных других украшений из драгоценных металлов и камней, однако ни одно из них не подходило к этому фиолетовому платью. Без аметистового ожерелья терялось девяносто процентов эффекта. Надевать же другое платье она уже ни за что не хотела.

Единственная надежда оставалась на дом в Барханах. Туда она на всякий случай перевезла часть своего гардероба, и, вполне возможно, что это ожерелье тоже там. Если бы Елена Владимировна не выпила вина (а у нее имелась такая вечерняя привычка), она обязательно отправилась бы в дорогу, на ночь глядя – настолько велико было ее нетерпение по поводу ожерелья. Она с трудом переборола себя и решила поехать ранним утром…

Все время пути она думала только об одном – что же ей надеть, если ожерелья в доме все же не найдется. Никакой другой наряд ей теперь не нравился. Она видела себя в ресторане только в этом платье. Ее тревога была такой сильной, что Снеговику пришлось потратить немало дефицитной энергии.

К счастью, ожерелье действительно оказалось в загородном доме. Оно нашлось в первой же открытой шкатулке. Елена Владимировна очень обрадовалась, и тут же пожалела, что не захватила с собой фиолетовое платье. Ей хотелось сейчас же примерить его вместе с украшением. Эта праздничная суета, взвихрившая ее мысли и действия, была ей несвойственна. Она поймала себя не мысли, что уделяет слишком много внимания грядущей новогодней ночи. Елена Владимировна спрятала ожерелье в сумочку и, чтобы успокоиться, сварила себе кофе. В это время зазвонил сотовый телефон. Звонок был от Тараса Александровича. Елена Владимировна несколько секунд выждала и только потом нажала кнопку.

– Слушаю вас, – томным голосом произнесла она.

– Елена Владимировна, как же так?! – Тарас Александрович сразу обрушился на нее всем своим обаянием. – Вы разве передумали осчастливить меня? Вы не собираетесь встретить этот Новый год со мной?

– Почему передумала?

– Но зачем вы приехали в Барханы?

– А вы откуда знаете?

– Обижаете. Я же не последний человек в этом поселке. По долгу службы я обязан знать все и всегда, что в нем творится. В любую минуту.

Елена Владимировна искренне рассмеялась. Этот настырный мужчина нравился ей все больше и больше. «Только не вздумай влюбляться», – уже в который раз за последние дни предупредила она себя, хотя по опыту знала, что подобные предостережения совершенно бесполезны, когда дело касается чувств.

– Вы зря беспокоились. Я не собираюсь оставаться здесь. Просто кое-что забыла и вернулась, чтобы забрать.

– Вы говорите правду?

– Тарас Александрович, я не люблю клясться и сейчас этого делать не буду. Вам придется поверить мне на слово. А за ваше недоверие сегодня вечером вы споете мне песню.

– Я спою вам три песни, да еще столько же раз станцую, если вы меня не обманете.

– Ловлю на слове.

Она едва не сказала «целУю», вместо «до свидания».

Когда ее машина выехала с территории поселка, охранники тут же отзвонились Тарасу Александровичу.

Еще до наступления рассвета Вадим в полубессознательном состоянии был поднят сердобольными женщинами с постели, выпровожен подальше от кухонных шумов и запахов на второй этаж и уложен на надувной матрац рядом с Николаем. Оба в унисон захрапели и проснулись только двумя часами позже, когда облако кулинарных ароматов достигло критической плотности и уже начинало вторгаться в их сновидения.

Спросонья они не могли понять, как оказались в обнимку в одной постели.

– Ты чего, братан, – Коля сбросил с себя руку Вадима, – что ты тут делаешь?

Вадим приподнялся на локтях, протер помятое лицо:

– Ничего не помню, полный провал…

– Любопытный раскладец, – Коля оглядел постепенно фокусирующееся вокруг него пространство.

Он тоже не помнил остаток вчерашнего вечера. В мозгу застрял противный звук скрипки, пронзивший его слух то ли через сон в реальность, то ли из реальности в сон.

С первого этажа доносились веселые голоса женщин, новогодние мелодии в духе «джингл беллз», побрякивание кастрюль и треск кипящего масла. Вера и Катерина, раскрасневшиеся от плиты и вина, готовили новогодние закуски, подшучивали друг над дружкой, а то, вдруг, начинали хором напевать: «Ой, цветет калина»…